В пургу и после (сборник) [Владимир Ильич Зима] (fb2) читать постранично, страница - 89

нарадоваться не могла, глядя, как он мастерит полочки на кухне или прилаживает в сенях специальный ящик для мяса — подвесной, для защиты от мышей. И бочка с водой всегда была наполнена, и дров теперь хватало…

Да тут еще с Диксона прислали Валькины подъемные — сразу четыреста рублей! После вахты Валька поджидал Лиду у столовой, и они торопливо бежали по улице, чтобы успеть до закрытия попасть в промтоварный магазин. Озабоченно переходя из отдела в отдел, Валька нагружался покупками, сам выбирал товары, которые понадобились бы в семейной жизни, а иногда тратил деньги на такие вещи, что Лиде даже становилось жалко, как если бы эти деньги уже всецело принадлежали не ей. Перед самой свадьбой Вальке вздумалось купить холодильник. И купил! Сам на саночках привез его в домик, установил, подключил. В ту ночь Лида долго не могла уснуть, слушая урчание, доносившееся из белого эмалированного брюха «Саратова». Поначалу она даже деловито отругала Вальку — живем на Севере, в кладовке мороз минус сорок, продукты и без холодильника не испортятся, — но встретила упрямый Валькин взгляд и замолчала. А потом ласково улыбнулась и поцеловала Вальку в щеку.

Кажется, именно в ту ночь Валька впервые сказал ей про Антарктиду.

Да, именно тогда, когда Лида рассказывала, как хорошо заживут они на материке, в маленьком чистеньком городке на берегу целебного Азовского моря. И какой у них будет домик, и сад, и даже бахча, на которой будут расти арбузы и дыни…

— Я в Антарктиду до смерти хочу, — вырвалось у Вальки.

— А зачем, Валя? — искренне удивилась Лида и даже приподнялась на локте, стараясь заглянуть Вальке в глаза, но ничего не смогла разглядеть в кромешной темноте.

— Эх, поработать бы там годик… — вздохнул Валька и взял со стола папиросы.

Лида услышала тихий шорох разминаемой папиросы, затем чиркнула спичка, и неожиданно яркий огонек высветил задумчиво улыбающееся лицо Вальки. Таким мечтательным она его еще не видела.

— Хотя бы одну экспедицию, всего один годик… Я ведь для этого и с Памира уехал. Думал, отзимую два года на островной станции. Еще год — на СП, на льдине, — пояснил Валька. — А потом уже можно бы и в Антарктиду проситься. Туда, понимаешь, не каждого берут. Заслужить надо… Но зато зимовать там — сравнить не с чем!..

Валька замолчал, лишь попыхивал в темноте огонек папиросы.

— Валь, слушай, а как же ты будешь в Антарктиде той без меня, а?

— Как все… Туда женщин не берут. Ни одной. Там только настоящие мужчины… Но зато ты могла бы пойти учиться, хоть на метеоролога, и на острове зимовали бы вместе.

Я ведь уже учусь, Валечка… Заочно. В учетно-кредитном техникуме. Через полтора года, даст бог, диплом получу… Ох, Валька, романтик ты мой!.. — ласково проговорила она, проводя рукой по колючей щеке. — Глупенький мой Валечка, неужели ты до сих пор не понял, что нельзя так жить? Я вот тоже из дома сорвалась, за романтикой на Север поехала… Где она? И что бы ты мне ни говорил, а я при своем мнении останусь — все сюда только за деньгами едут! Да еще перед пенсией, чтобы последний оклад побольше был. Смешной ты, Валька!.. Это ведь только в кино так бывает — тайга, палатки, романтика… Поглядел бы ты хоть на тех же геологов, когда они из тундры возвращаются… Как они в столовой пьянствуют, романтики несчастные!..

— Много ты из своего раздаточного окошка видела! — огрызнулся Валька. — Вот ты — смогла бы спасти приборы, если бы льдина треснула пополам? Скажи, смогла бы?

— А зачем? Человеческая жизнь дороже самых дорогих приборов, Валечка…

— Или трое суток подряд не отходить от рации, когда друг заблудился в тундре, и все время давать ему пеленг, и спасти его?..

— Смешной ты, Валька, и рассуждаешь как ребенок!.. Спи уж.

Валька обиженно отвернулся и засопел. Он тогда был очень обидчивый…

Отчим вернулся, когда часы пробили час ночи.

При звуках его тяжелых шагов Лида быстро вытерла глаза и пошла к двери. Злой, уставший, не успевший помыться после рейса, отчим ввалился в комнату и пробурчал:

— Иди забирай своего ненаглядного!..

— Где он, что с ним? — переполошилась Лида, сердцем чуя недоброе.

— Небось под калиткой валяется.

Прошмыгнув мимо отчима в дверь, Лида выбежала из дома, огляделась и увидела за воротами темную фигуру. В тени на скамейке сидел сгорбившийся Валька. Он тихо стонал. Из разбитой губы на подбородок стекала черная струйка крови.

— Что с тобой, Валя?

— Ничего, — совершенно трезвым, но очень усталым голосом ответил Валька, с видимым усилием поднялся и пошел в дом.

Отчим плескался водой у сарая. Мать с полотенцем в руках стояла рядом, слушала рассказ отчима и кивала головой.

— Он, стервец, попросился со мной до Донецка поехать, вроде каких-то своих дружков проводить… Мне это нетрудно — автобус почти пустой, взял. Напарник всю дорогу спал на заднем сиденье, так этот, понимаешь, подсел и завел разговоры о том, что ему и то здесь не