Единственная игра в городе [Пол Уильям Андерсон] (fb2) читать постранично, страница - 3

приступать к делу.

Сандоваль откашлялся.

— Я все думаю, стоит ли идти нам обоим, — сказал он. — Может, останешься на всякий случай здесь?

— Комплекс героя? — пошутил Эверард. — Нет, лучше идти вместе. Ничего плохого я от них не жду. Пока, во всяком случае. У этих ребят хватает ума не затевать беспричинных ссор. И с индейцами они неплохо поладили. А мы им вообще покажемся загадкой… Но все-таки я не прочь предварительно чего-нибудь хлебнуть.

— И я. Да и потом тоже.

Порывшись в седельных сумках, они вытащили свои двухлитровые фляги и сделали по глотку. Шотландское виски обожгло Эверарду горло и огнем растеклось по жилам. Он прикрикнул на лошадь, и оба поскакали вниз по склону.

Воздух прорезал свист. Их увидели. Сохраняя спокойствие, Эверард и Сандоваль двинулись навстречу монгольской колонне. Держа наготове короткие тугие луки, двое передовых всадников обошли их с флангов, но останавливать не стали.

«Должно быть, наш вид не внушает опасений», — подумал Эверард.

На нем, как и на Сандовале, была одежда двадцатого века: охотничья куртка-ветровка и непромокаемая шляпа. Но его экипировке было далеко до элегантного индейского костюма Сандоваля, сшитого на заказ у Эберкромби и Фитча. Оба для вида нацепили кинжалы, а для дела у них были маузеры и ультразвуковые парализаторы тридцатого века.

Дисциплинированные монголы остановились одновременно, все как один. Подъезжая, Эверард внимательно их рассмотрел. Перед отправкой он около часа провел под гипноизлучателем, прослушав довольно полный курс о монголах, китайцах и даже о местных индейских племенах — об их языках, истории, материальной культуре, обычаях и нравах. Но видеть этих людей вблизи ему пока не доводилось.

Особой красотой они не блистали: коренастые, кривоногие, с жидкими бороденками; смазанные жиром широкие плоские лица блестели на солнце. Все были хорошо экипированы: на каждом сапоги, штаны, кожаный панцирь, покрытый металлическими пластинками с лаковым орнаментом, и конический стальной шлем с шипом или перьями на макушке. Вооружены они были кривыми саблями, ножами, копьями и луками. Всадник в голове колонны вез бунчук — несколько хвостов яка, оплетенных золотой нитью. Монголы внимательно наблюдали за приближением патрульных, но их темные узкие глаза оставались невозмутимыми.

Узнать начальника не составляло труда. Он ехал в авангарде, за его плечами развевался изодранный шелковый плащ. Он был гораздо выше своих воинов и еще суровее лицом; портрет довершали рыжеватая борода и почти римский нос. Ехавший около него проводник-индеец с открытым ртом жался позади, но нойон Тохтай остался на месте, не сводя с Эверарда спокойного хищного взгляда.

— Привет вам, — прокричал монгол, когда незнакомцы оказались поблизости. — Какой дух привел вас?

Он говорил на диалекте лутуами, будущем кламатском языке, но с неприятным акцентом.

В ответ Эверард пролаял на безупречном монгольском:

— Привет тебе, Тохтай, сын Бату. Да будет на то воля Тенгри^[5], мы пришли с миром.

Это был удачный ход. Эверард заметил, что монголы потянулись за амулетами и стали делать знаки от дурного глаза. Но человек, ехавший слева от Тохтая, быстро овладел собой.

— Ах вот оно что! — сказал он. — Значит, люди Запада уже добрались до этой страны? Мы не знали об этом.

Эверард взглянул на него. Ростом этот человек превосходил любого из монголов, а его лицо и руки выделялись своими изяществом и белизной. Одет он был как и все остальные, но не носил никакого оружия. Выглядел он старше нойона — ему можно было дать лет пятьдесят. Не сходя с лошади, Эверард поклонился и заговорил на северокитайском:

— Достопочтенный Ли Тайцзун, как ни печально, что мне, недостойному, приходится противоречить вашей учености, но мы родом из великого царства, лежащего далеко на юге.

— До нас доходили слухи о нем, — сказал ученый, который так и не смог скрыть своего удивления. — Даже здесь, на Севере, можно услышать рассказы об этой богатой и чудесной стране. Мы ищем ее, чтобы передать вашему хану приветствие кагана Хубилая, сына Тули, сына Чингиса — весь свет припадает к его стопам.

— Мы знаем о великом хане, — ответил Эверард, — но мы знаем и о калифе, и о папе, и об императоре, а также о прочих нe столь могущественных владыках. — Он тщательно подбирал слова, чтобы, не оскорбляя правителя Катая открыто, тем не менее деликатно указать ему его истинное место. — О нас же, напротив, известно немногим, ибо наш государь ничего не ищет во внешнем мире и не хочет, чтобы другие искали что-либо в его царстве. Позвольте мне, недостойному, представиться. Имя мое Эверард, и, хотя мой облик может ввести вас в заблуждение, я вовсе не русич и не из земель Запада. Я принадлежу к стражам границы.

Пусть погадают, что это означает.

— Ты пришел без большого отряда, — вступил в разговор Тохтай.

— А он нам и не понадобился, — вкрадчиво ответил Эверард.

— И вы далеко от дома, —