В прицеле свастика [Игорь Александрович Каберов] (fb2) читать постранично, страница - 118

валун.

Двадцать лет! Как хотелось бы взглянуть теперь на те места, навестить Зинаиду Михайловну Петрову, в чьем доме нашел я приют после постигшего меня несчастья. Но прежде надо узнать, живет ли она доныне в тех краях. И вот я посылаю письмо в Волосовский райком партии.

Вскоре приходит ответ. «Зинаида Михайловна ждет вас в гости», — пишет мне секретарь райкома П. Я. Кожинская. Сама Зинаида Михайловна тоже присылает мне письмо, да такое доброе и душевное, что после него не .побывать в Большой Вруде было бы просто грешно.

Течет, течет под колеса моей «Волги» серый асфальт шоссе. Еду по маршруту: Новгород — Ленинград — Низино — Горелово — Клопицы — Волосово — Большая Вруда.

Низино. Как все здесь изменилось! Стоят высокие березы и тополя, которых раньше не было.

А памятные мне деревья и кустарники исчезли. Застенчивый паренек ведет меня к местам захоронений времен минувшей войны. По окаймленной цветами дорожке подходим к могиле, которую я ищу. Над могилой высится обелиск. У подножия его лежат венки, живые цветы. Золотом по камню строго начертаны слова:

«Здесь похоронены летчики — истребители, героически погибшие 16 — 21 августа 1941 года в воздушных боях при обороне Ленинграда

Герой Советского Союза старший лейтенант Бринько П.

майор Новиков И.

старший лейтенант Шерстобитов В.

старший лейтенант Соболев Н.

старший лейтенант Жбанов А.

старший лейтенант Багрянцев М.

лейтенант Алиев Г.

младший лейтенант Шевченко Н.».

Стою в оцепенении. Друзья мои, дорогие мои братья и товарищи, я пришел к вам. Я помню о вас. Вы в моем сердце и в памяти навсегда, навсегда…

В надписи на обелиске много досадных неточностей. Надо будет ее поправить. Но это потом. А пока я не в силах вымолвить слова. Спазмы сдавили горло. Мой юный спутник с молчаливым пониманием стоит рядом со мной…

От братской могилы я направляюсь к площадке, где когда-то был наш аэродром. Медленно иду по дороге — той самой дороге, по которой провожал жену в первый день войны. Останавливаюсь, прислушиваюсь. За кустарником, как и тогда, беспечно звенит, звенит, бормочет что-то, играя камешками, безымянная речка. Неужели прошло двадцать лет? Двадцать лет…

Обрушившиеся земляные капониры. Бугорок на месте нашей низинской землянки. Она тоже обвалилась, в нее не войти. Я снова возвращаюсь к речке. Неподалеку от нее запинаюсь обо что-то. Разгребаю траву и обнаруживаю торчащее из земли округлое ушко штопора, за который мы крепили на стоянке самолет. Бегу к машине за заводной ручкой, вывертываю штопор. Возле речки, где стояла оружейная палатка, нахожу гильзу от пулемета БС. И штопор, и гильза чем-то дороги мне. Память, память…

Из Низина приезжаю в Горелого. Здесь живет Женя, сын Зинаиды Михайловны. Тот самый Женя, который тогда, в августе сорок первого, опередив других мальчишек, прибежал к моему разбитому самолету.

Огромного роста, косая сажень в плечах, светловолосый человек встречает меня на пороге своего дома. Я называю свою фамилию.

— Евгений Георгиевич, — смущенно улыбаясь, представляется он мне. — Знакомьтесь, пожалуйста, это Катя, моя супруга.

— Очень приятно, — говорит супруга и, прося извинить ее, спешит на кухню.

— А я, кажется, узнаю вас, — басит Евгений Георгиевич. — Вы тот самый летчик…

— Да, да, Женя, тот самый. Ваша мама просила в письме заехать за вами. Вот я и заехал.

Катя уже накрывает на стол, ставит рюмочки.

— Я за рулем, мне нельзя, — говорю я.

— Да что вы!.. Ну хоть по маленькой…

— Спасибо… Нет — нет…

Мы с Женей закусываем и, распростившись с Катей, отправляемся в путь. Дорогой он рассказывает мне, что работает мастером водопроводно-канализационного хозяйства. Работа ничего, ему нравится…

— Стоп, Женя, чуть было не проехали, — я притормаживаю машину. — Это же Клопицы!

— Да. Вон впереди деревня.

— Но аэродром-то… Теперь его нет…

— Тут когда-то летали учебные самолеты, — говорит Женя. — Теперь уже не летают…

Мы подъезжаем к тому месту, где когда-то стояла наша парусиновая обитель. Я выхожу из машины, смотрю на сосны, слушаю их шум и снова отдаюсь во власть воспоминаний.

— Вот с этого аэродрома, Женя, я и ушел десятого августа сорок первого года в полет. А приземлился возле вашей деревни, в поле, где ты нашел меня…

Немного не доехав до Большой Вруды, я загоняю машину в заросли и переодеваюсь.

— Надо, Женя, приехать честь по чести.

— Ну, правильно…

Он с интересом разглядывает мой мундир, ордена и медали.

Наконец мы въезжаем в деревню и останавливаемся возле дома Зинаиды Михайловны. Я выхожу из машины и вижу на крыльце пожилую женщину. Она одета по — праздничному. На груди у нее орден Трудового Красного Знамени и медаль Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства СССР.

— Зинаида Михайловна?..

Она по — матерински обнимает меня…

Слезы, растерянные слова…

Я обращаю внимание на валун у калитки. Раньше, помнится, здесь его не было. Зинаида Михайловна улыбается и прикладывает к