Фельдмаршал Румянцев [Арсений Александрович Замостьянов] (fb2) читать постранично, страница - 3

(разумеется, он действовал не в одиночку) превратили русскую армию в непобедимую, сильнейшую в мире. Только французская, получив революционный импульс, смогла к началу XIX века конкурировать с русским воинством.

Пётр Александрович был опытным и талантливым дипломатом и царедворцем. Да, всю жизнь он провёл вдали от столиц — главным образом в Малороссии. Но его выдвиженцы проявляли себя в Петербурге — и нередко действовали в интересах патрона.

Румянцев был истинным учеником Петра Великого. А любители великосветских сплетен добавляли: «Не учеником, а сыном!» И создавались версии — на беглый взгляд, вполне достоверные. Но это — эпизод из «потаённой» истории. И цветистые пересуды тоже свидетельствуют о необыкновенной популярности Румянцева. Кого попало в бастарды императора не записывают! Ломоносова да Румянцева — титанов под стать Петру.

«Есть многие отделы, в которых не видно следов влияния, например, великого Суворова и Потёмкина, но нет ни одного отдела, где не осталось бы следов Румянцева. В этом смысле он единственный наследник дела Петра I и самый видный после него деятель в истории военного искусства в России, не имеющий себе равного и до позднейшего времени», — писал Д.Ф. Масловский, внимательный исследователь русского военного искусства.

Он пережил матушку императрицу всего лишь на месяц, успел её оплакать. И ушёл в вечность, найдя упокоение в древнейшем русском монастыре — Киево-Печерской лавре.

Румянцев «был мудрый полководец, знал своих неприятелей и систему войны образовал по их свойству; мало верил слепому случаю и подчинял его вероятностям рассудка; казался отважным, но был только проницателен; соединял решительность с тихим и ясным действием ума; не знал ни страха, ни запальчивости; берёг себя в сражениях единственно для победы; обожал славу, но мог бы снести и поражение, чтобы в самом несчастии доказать своё искусство и величие; обязанный гением натуре, прибавил к её дарам и силу науки; чувствовал свою цену, но хвалил только других; отдавал справедливость подчинённым, но огорчился бы во глубине сердца, если бы кто-нибудь из них мог сравняться с ним талантами: судьба избавила его от сего неудовольствия», — писал Карамзин, коротко знавший современников, товарищей фельдмаршала.

Молодому Румянцеву удалось сломать репутацию вертопраха, которую он по юности заработал вполне заслуженно. Он прорывался навстречу гибели сквозь чащобу Гросс-Егерсдорфа, у берегов Кагула его окружали османы. Не считался с шаблонами. Шум сражений десятилетиями стоял в ушах, когда захворавший фельдмаршал превратился в отшельника, облюбовав малороссийские имения.

С общими представлениями о приличиях он никогда не считался, жил наособицу. Ну какой ещё фельдмаршал по собственной воле годами не появлялся в столице? Он даже Польскую кампанию 1794 года вёл, как сейчас говорят, дистанционно — и не ошибся, избрав Суворова для быстрого удара по войскам Костюшко и Вавржецкого. Третий раздел Польши — последний акт военно-политической эпопеи Румянцева. За годы его службы империя стала могущественнее — и умирал Румянцев с осознанием правоты слов Петра Великого, которые император произнёс после Гангутской победы: «Россия соперниц не имеет». В истории России немного найдётся столь счастливых поколений: они видели результаты своих трудов, они уходили победителями.

Славу Румянцева приумножили сыновья, с которыми ему — человеку не семейному — редко удавалось поладить. Знаменательно, что жизнеописание канцлера Румянцева — Николая Петровича — вышло в серии «ЖЗЛ» раньше, чем книга о его великом отце.

О критических оценках личности полководца мы тоже вспомним. Его ведь и демонизировали, и ненавидели — только что не презирали. Случались в полководческой биографии Румянцева и не самые удачные кампании, хотя крупных поражений не было. И по характеру Пётр Румянцев — не мальчик из церковного хора. Не следует превращать его в святого великомученика: он земной, со всеми хитростями и играми честолюбия.

Редко встретишь столь прочное переплетение полководческих и политических талантов в одном человеке. При этом Румянцеву хватало мудрости подчас держаться в тени, он умел побеждать собственное тщеславие, никогда не ввергал Отечество в смуту, не участвовал в заговорах — хотя политическая реальность далеко не всегда устраивала полководца.

Следовать за таким человеком — великое счастье и приключение. Какой крепкий и противоречивый характер — загляденье. И перелистывая биографии других, не менее прославленных наших полководцев, убеждаемся: Румянцева никто не повторил и не заменил.

Так приглядимся к мушкетёрскому роману жизни Петра Александровича Румянцева, фельдмаршала, всех российских орденов кавалера.

Глава первая. ШАЛОПАЙ

Бывало, пляска, резвость, смех,

В хмелю друг друга обнимают;

Теперь наместо сих утех

Жеманством, лаской