Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Единственное движение, которое сделал офицер — потёр тыльной стороной руки щеку, пробуя, хорошо ли она выбрита.
Курепа не ожидал этого, смутился, замолчал.
— Ну? — наконец, спросил офицер, после минутной паузы.
— Что? — не понял Курепа.
— Его фамилия, приметы, адрес.
— Лесь Кравец. Высокий, блондин. Живёт на хуторе недалеко от деревни Маринив.
— Кравец? — в глазах офицера промелькнуло неуловимое выражение жестокости и злобы. Очевидно, эта фамилия была ему знакома.
«Ага, — подумал Курепа, — проняло тебя, всё-таки».
Но взор контрразведчика принял прежнее безразлично скучающее выражение.
— Хорошо, мы проверим, — сказал он. — Откуда вы узнали это?
— От его брата, которого встретил в Кленове.
Офицер встал, показывая, что беседа закончена.
— Ваши патриотические и верноподданнические чувства, — лицо офицера ясно показывало, что он ни на грош не верит ни в патриотизм, ни в верноподданничество своего собеседника, — делают вам честь, господин Курепа. Вы получите соответствующее денежное вознаграждение. Надеюсь, мы еще встретимся.
Эти слова оказались сказанными не даром. Через неделю Курепу вызвали в контрразведку.
На этот раз он вошёл в кабинет бодро и немного развязно, как старый знакомый. Но офицер сразу испортил настроение Курепе.
— Нам известно, что вы тоже принимали участие в кружках, где проводилась вредная для нашего правительства агитация, и даже были по этому поводу предупреждены полицией, — сказал он. — Вы, конечно, понимаете, что поступки, на которые мы не обратили внимания тогда, могут быть совсем иначе расценены сейчас...
Офицер сделал небольшую паузу, как бы давая возможность Курепе полностью оценить значение сказанных им слов.
— Вы во многом исправили свою ошибку, указав нам на преступника, — продолжал контрразведчик. — Кстати, он не шпион, говоря между нами, и будет сурово наказан только для устрашения других. Дело не в этом. Вы должны составить список тех, кто бывал вместе с вами и Кравецом на собраниях в тех кружках.
С этого часа Курепа стал штатным агентом австрийской контрразведки, и этот час определил всю его последующую жизнь.
...Об этом рассказывала папка, которую держал на коленях «майор Генрих Штафф», белые страницы её, казалось, набухли кровью, пролитой в многочисленных преступлениях, столько лет хранившихся в глубокой тайне.
...Курепа оказался одним из таких людей, которые требовались начальнику «особой службы» австро-венгерской армии капитану Максу Ронге. Без малейших колебаний Курепа отправил под расстрел Леся Кравеца, на смерть от голода, холода, побоев в Талергофе — всех, кого только смог оклеветать более или менее правдоподобно. Порвав со старыми знакомыми (друзей у него никогда не было), Курепа стал человеком без привязанностей и без родины.
Первое время ему давали мелкие провокаторские поручения, заставляли вести слежку за кем-нибудь из тех, кто интересовал контрразведку. Курепа бродил по кафе и ресторанам, вслушивался в беседы окружающих, часто сам принимал в них участие, чтобы ругнуть «проклятую немчуру», рассказать новый неприличный анекдот об императоре Вильгельме II. Если собеседник шёл на удочку и поддерживал Курепу, последний старался войти к нему в доверие, познакомиться с ним поближе, надеясь напасть на след тайной организации и прославиться её раскрытием. Как на грех, «крупная рыба» не попадалась. Антивоенные настроения распространялись всё шире и шире среди самых различных кругов населения, и отыскивать свои жертвы Курепе не доставляло особенного труда. Арестованных по доносам Курепы расстреливали, заключали в тюрьмы, но всё это была «мелкая сошка», поимка её не приносила Курепе желанной популярности среди коллег и славы у начальства.
Тем не менее он был на хорошем счету. Капитан Бинке — непосредственный руководитель Курепы — отмечал его беспощадность, злобность, неразборчивость в средствах. И капитан Бинке порекомендовал Курепу в школу диверсантов в Берлине.
Имя, прошлое, национальность — всё исчезало для тех, кто жил в небольшом трёхэтажном доме на одной из окраинных берлинских улиц. Даже внешность будущих шпионов старались сделать безликой, серой, ничем не выдающейся. Их учили одеваться в костюмы, наиболее распространённого цвета и фасона для той страны и того города, где придётся находиться; носить усы, если вокруг много усатых; бриться, если окружающие предпочитают не иметь растительности на лице. «Вы должны выглядеть так, чтобы могли двадцать раз пройти за день мимо одного и того же человека, не обратив на себя его внимания», — говорил своим ученикам один из инструкторов школы шпионажа, Ганс Роттер.
Жили будущие шпионы каждый в отдельной комнате. Разговаривать и вообще общаться между собой им строго воспрещалось. День за днём проходили в изучении радиодела, фотографии, шифров, техники диверсий.
Школу бывший кленовский студент Курепа оставил с паспортом коммерсанта из Монреаля Петра
Последние комментарии
1 день 6 часов назад
1 день 14 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 9 часов назад