Город Сумерек [Вера Петровна Космолинская] (fb2) читать постранично, страница - 5

Берилла — ты с нами, или против нас?

Хоннор заколебался, глядя на Фаенну.

— Поступай, как считаешь правильным, — с непроницаемым видом посоветовал Оливин.

Хоннор, помедлив, изящно поклонился.

— Я с вами, сестра моя и брат.

Оливин скорчил кислую гримасу.

— Да будет это нашим последним словом сегодня, — объявил я негромко.

— Подожди, принц Морион, — так же негромко сказал Хоннор. — Да будет мир в Городе — я с вами, но не с тобою лично.

Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза не мигая. Почти обещание личной мести. Но только почти.

— Мне лично ничего от тебя и не нужно, принц Берилла.

Он кивнул и отвернулся. Итак, мы имели право продолжать и дальше вставлять друг другу палки в колеса, пока это напоказ не касается общей политики. А война сорвалась. Формальная. На время.

2

Опять эти вечные сумерки. Сумерки жизни. Уже и не знаешь, зачем это нужно, а все продолжаешь жить.

Я сам выступил против конфликта. И вновь ничего не происходит. А мир продолжает потихоньку рассыпаться в прах. Сколько еще он будет рассыпаться? Тысячи лет, одну тысячу? Столетие? Часы? Или вечно. А мы все будем ждать, и ждать, и ждать, одни боги знают чего, и стоит ли этого ждать.

Камень сыплется мелкими крошками.

Очень мелкими. Ничтожными. Пока не расколется.

Я испытывал смешанные чувства. Разве должны что-то чувствовать мы, чья кровь холодна, чья плоть не больше чем камень, чья жизнь так же интересна как жизнь марионетки, которой все равно, кто дергает ее за ниточки. В Городе, где давно не бывает ничего нового, и где никто не способен создать это новое. Смерть мало-помалу завладевает не только мертвыми, но и живыми, погружая в апатию, присваивая их себе заживо, хороня в собственных телах, как в каменных гробах.

Почему это злит меня?

Почему мне кажется, что все должно быть иначе?

Почему внутри меня почти всегда кипит ярость, протест против погружения в темный бессрочный сон? Ведь бесполезно говорить Смерти — я не хочу тебя, тебя нет, исчезни! Она просто приходит и объявляет — ошибаешься, дружок, это тебя больше нет!

Нет, дело не в этом. Я не пытаюсь отрицать Смерть. Я знаю, что она всегда рядом, стоит где-то за спиной и… зевает от скуки.

Смерть — это полбеды. А вот то, что жизнь спит глубоким сном — это хуже.

Но я тоже ничего не делаю. Я тоже часть этого Города, чьи границы все сужаются, свет над которым все меркнет. Я праздно размышляю, и только. Я не вижу выхода.

* * *

— Приветствую тебя, светлая Фаенна, — сказал я с улыбкой, вставая с кресла и закрывая книгу.

Фаенна тоже улыбалась, открыто, без обычной для нас настороженности или подозрительности. Она знала, что вызывает во мне только добрые чувства, и тоже мне доверяла, даже если нам доводилось встречаться без сопровождающей нас охраны. Вот как сейчас, в моей библиотеке, куда она зашла совершенно запросто, оставив свою свиту где-то снаружи, а может и вовсе от нее отбившись. На боку у нее висел не то легкий меч, не то длинный кинжал — ее собственное привычное оружие, не фамильное. Она была весела и бодра, на груди у нее висел изящный серебряный охотничий рог, и судя по высоким сапогам, рейтузам и короткой, почти совсем мужской тунике, она наверняка и впрямь явилась только что с охоты.

— Доброго утра тебе, Морион. Я зашла сказать тебе спасибо. Вчера ты спас положение. Я неожиданно погорячилась, и если бы ты не вмешался, сегодня была бы опять война между кланами.

Я с шутливым поклоном предложил ей сесть в кресло напротив, отделенное от меня низеньким столиком. Появился слуга, внося кубки и кувшин, вырезанные из цельного хрусталя, с амброзией — особым легким цветочно-медовым вином.

Фаенна присела на самый краешек, кажется, поборов в себе желание лихо усесться на подлокотнике. Вот в ком действительно много жизни.

— С кем бы Хоннор ни начал войну, — усмехнулся я, — с тобой — в последнюю очередь.

— Вот уж не знаю, — чуть нахмурилась Фаенна, теребя цепь с плоскими звеньями, на которой висел рожок. — Мне не нравится Оливин. Скверно, когда Хранитель Башни принимает сторону кого-то одного из нас. Такого не должно происходить, но… У меня зарождаются подозрения.

Я первым поднял кубок с амброзией и пригубил.

— Оливин — старейший из нас, Фаенна, — проговорил я негромко. — Он был свидетелем тому, что наши дома почти пали, были почти уничтожены той ужасной эпидемией. Его самого беда обошла стороной, а мы — слишком молоды для того, чтобы быть настоящими принцами. По крайней мере — так думает он. Если власть наша падет — кто подхватит ее?

— Хранитель Башни.

— Верно. Он почуял запах власти, когда все кругом рушилось. Ему уже трудно отказаться от мыслей, что тогда пришли ему в голову. Мы — дети, которыми нужно управлять, или вовсе пренебречь, ненастоящие принцы — досадная помеха. Война между нами была бы ему только на руку. Пока Хоннор проявил благоразумие и отказался от своих небывалых притязаний, но что будет