Джейн и Эмма [Джоан Айкен] (fb2) читать постранично, страница - 2

нечасто надевала на крошку Эмму эту коричневую вещицу, цвет не слишком приятный», маленькая Джейн прочувствованно воскликнула: «Да!» Ее тетя Хетти, женщина бесконечно добрая, но не отличающаяся ни умом, ни наблюдательностью, не строила никаких предположений относительно того, почему Джейн иногда подолгу стоит у витрины мануфактурного магазина Форда, рассматривая выставленные там товары. Она была просто благодарна за то, что ее любимая девочка всегда хорошо и тепло одета и это им почти ничего не стоит; а Джейн, которая была умна и наблюдательна не по возрасту, быстро начала понимать, в каких стесненных обстоятельствах они живут и как следует растягивать каждые полпенса. У нее еще никогда в жизни не было нового платья.

Кроме поношенной одежды, семья Вудхаус оказала еще одно благодеяние, которое для его получательницы имело неизмеримо большую ценность.

Миссис Прайор, обучая свою способную ученицу детским песенкам и балладам, очень скоро обнаружила, что у нее приятный голос и удивительно хороший слух. Убедившись в этом, она осмелилась предложить обеспеченной миссис Вудхаус, чтобы та позволила Джейн посещать уроки синьора Негретти, который дважды в неделю приезжал из Лондона, чтобы обучать Изабеллу и Эмму игре на фортепиано. Предложение показалось разумным и практичным и было сразу принято, и служанка Патти стала по вторникам и четвергам провожать Джейн по обсаженной кустарником аллее к боковой двери большого удобного дома на окраине Хартфилда, где обитал мистер Вудхаус и его семья.

Вскоре для Джейн эти дни стали самыми любимыми в неделе, окруженными ореолом радости.

Мистер Вудхаус никогда не обладал легким и веселым нравом, а напротив, легко раздражался из-за нежеланных звуков (таких как неправильно взятые ноты или бесконечное повторение упражнений для развития пальцев). Поэтому в доме нужен был второй инструмент, используемый только для детских уроков и неизбежных часов практики, который был бы расположен на достаточном удалении от комнат, обычно занимаемых хозяином дома, чтобы это не было для него источником беспокойства. Для этой цели была выделена неиспользуемая кладовая, прилегающая к комнате домоправительницы, и в эту гавань Джейн разрешалось приходить, когда она захочет, причем это право почти никогда не оспаривали юные леди семейства Вудхаус. А вторжение через боковую дверь обычно позволяло ей не встречаться ни со слугами, ни с членами семьи. Невозможно сосчитать, сколько радостных часов провела Джейн в этой комнате, и это время сильно повлияло на формирование ее характера и будущей жизни.

После года уроков, к большому удивлению всей деревни, синьор Негретти заявил миссис Вудхаус, что желает давать уроки Джейн отдельно, потому что она намного превзошла своих соучениц, даже тринадцатилетнюю Изабеллу.

— И я буду счастлив учить юную леди безо всякой платы, — объявил исполненный энтузиазма учитель, конечно, знавший о стесненных обстоятельствах своей ученицы, — потому что она обладает воистину грандиозным, поразительным талантом.

Это предложение было отвергнуто щедрыми Вудхаусами. Они были рады заплатить за милую крошку, радовались ее таланту, тем более что он мог в будущем обеспечить ей респектабельную жизнь.

Юная Изабелла Вудхаус не имела ни голоса, ни слуха и терпеть не могла музыку. День, когда после многочисленных просьб ее родители разрешили ей прекратить уроки с синьором Негретти, стал счастливейшим днем ее детства. Но маленькая Эмма, ее младшая сестра, хотя и была, к сожалению, ленива и не желала упражняться, имела хороший слух и считалась довольно способной ученицей. При желании, если бы она только заставила себя усердно работать, она могла бы прелестно играть. Но, к отчаянию учителя, занималась крайне редко и не в полную силу.

— Ах, мисс Эмма, — жаловался он, — если бы вы только занимались так же старательно, как маленькая мисс Джейн!

Джейн, конечно, этих слов не слышала; но она не могла не заметить, что учитель выглядел усталым и расстроенным, когда она входила в музыкальную комнату, а Эмма выскальзывала за дверь. Однако в ходе урока с ней он всегда воодушевлялся и возвращался к хорошему настроению.

Эмма Вудхаус в ту пору была веселым, красивым, приветливым ребенком, к природному дружелюбию и беззаботному нраву которого благодаря доброй и тонко чувствующей матери добавились прекрасные манеры. Со временем Эмма, безусловно, выросла бы человеком, понимающим свой долг перед людьми, которым повезло меньше. Но ее характер не был восприимчивым и не мог таковым стать: внимание к чувствам других не являлось ее главной чертой. А то, что ей постоянно, неделю за неделей, ставили в пример ребенка, который во всех прочих отношениях был явно ниже ее, уступал по рождению, внешности, месту жительства, манерам и, более того, был постоянно одет в ее же собственные обноски, не могло не озадачить. Это было трудно вынести и нелегко понять, на самом деле это была самая сложная проблема из всех, с