Эпоха героев и перегретого пара [Анатолий Евгеньевич Матвиенко] (fb2) читать постранично, страница - 3

потом нагнулся и заговорщически шепнул. - Али платите сто рублёв и езжайте с Богом.

Они возмущённо переглянулись. Конечно, оба не бедны, за вечер и по тыще на зелёном сукне оставляли. Однако на сто рублей семья мелкого чина месяцами живёт - не тужит.

Конец сомненьям положил громкий шум с менской стороны. По-первости шествовал солдат в таком же мундире, как и у кордонного, но чистый, подтянутый, лоснящийся. На рукаве форменки алела повязка, в белом круге чёрный двуглавый орёл.

- Разойдись! Цурюк, граждане. То бишь - назад все.

За энергическим военным важно протопал синий мундир генеральского вида. Цугфюрер резко вскочил, чуть стол не опрокинув. Заметив, что двое господ по-прежнему отираются у караулки, махнул им дланью - скройтесь с глаз от греха подальше.

Пока высокий фюрер песочил маленького, Демидов шепнул Строганову:

- По две беленьких с каждого и поехали, Александр Павлович?

- Не куковать же до морковкина заговенья.

Синий мундир удалился, весь в усах и шпорах, однако пограничник с грустью глянул на четыре ассигнации и покачал головой.

- Извиняйте, господа хорошие. Никак нельзя-с. Разве что завтра.

Вернувшись в Барановичи, путники отужинали в трактире, а потом местный еврей всего за десять целковых провёл экипаж по полю, минуя заставу. Так что пробрались они на Родину аки тать в ночи. К губернскому городу подъехали через пять дней, по пути расставшись с сотней - повстречался патруль. Созерцая, как унтер хапужисто прибрал купюры, Строганов заметил спутнику:

- Ныне Россия - самая дорогая страна для путешествий.

Старинный друг отца Павла Николаевича, получивший от республиканской власти кресло губернского начальника, радостно встретил пару товарищей и зазвал в свой кабинет. Там половину стены занял огромный портрет Пестеля. Увы, поспособствовать с документами менский глава решительно отказался.

- Никак не могу-с, при всём уважении и доброй памяти о юных годах с вашим батюшкой. 'Русская Правда' и законы революционные однозначно велят: новые бумаги справлять по месту жительства. Особо касаемо бывших крепостных - только в волости, к коей приписаны были согласно подушным спискам.

- Как же быть, ежели новшества в дороге застали? - огорчился Демидов.

- Пока перемены не улягутся, во благо дома сидеть. Там, глядишь, и наладится.

Не решивши дело с 'папире' и заночевав в жидовском (3) трактире в нижнем городе неподалёку от собора Петра и Павла, путники наутро двинулись в Смоленск и Москву. Увиденное по пути вселяло и тревогу, и надежду. Да, народ вздохнул свободнее, а такие люди трудятся радостней и плодотворней, нежели подневольные. Однако порядку, коего на Руси и ранее не хватало, ещё поубавилось. Вернее сказать, порядок совсем исчез.

(3). В смутные времена после Декабрьской революции слово 'жид' (от польского Żyd) бранного оттенка не несло, употреблялось наравне с 'еврей' и 'иудей'.

Под самой первопрестольной карету пытались ограбить. Демидов сплоховал, замешкался, а Строганов извлёк пару двуствольных пистолетов, всыпал порох на полку и выскочил наружу. Там бородинский ветеран дважды спустил курок, без разговоров застрелив двух налётчиков с ружьями. Разряженный пистолет кинул Гришке, а сам заорал на лихих людей:

- А ну убрать бревно с дороги! Живо! Не то в каждом дырок наколочу!

С другой стороны грянул одиночный выстрел. И Демидов убедил кого-то.

Дивная штука - человеческое стадо. Только готовы были наброситься на пятерых путников, распаляясь близью лёгкой добычи. А как отпор встретили - сникли, хоть и осталось разбойников дюжина против пяти. Под пистолетными дулами сосну откатили, приговаривая: 'не серчайте, баре, бес попутал'. Потом проводили экипаж голодными глазами.

- По закону положено заявить в отделенье Общего Благочинья, - толстый Демидов отёр нервный пот платком.

- Окститесь, сударь. Мы, документов не имеющие, словно рябчиков постреляли полноправных российских граждан. Тут ста рублями не отделаемся. Я начинаю понимать новую логику, хоть и давно на Родине не был. Лучше другое скажите: вы с Пестелем знакомы?

- Не выпало счастья, хотя заводы демидовские - главные казённые поставщики. Пенька, сукно, парусина, пушки, порох, ядра - всё от нас идёт. Так что причин для знакомства хватает. А вы?

- В юности дружны были и весьма. Потом служба развела. Знаю, он тоже на Бородино отличился изрядно. Интересно, каким ныне стал Павел? Власть меняет людей.

- Уж точно. Вконец зачерствел, видать, коль две дюжины казней утвердил, сотни три душ в ссылку отправил, сплошь друзья по Южному обчеству да по Сенатской.

- Как иначе, Павел Николаевич? Видел лиходеев дорожных, мздоимца прикордонного? С ними по-другому не выйдет. Или жёстко, или никак.

- Правда ваша, слов нет, Александр Павлович. Да только горестно мне. С двенадцатого года никого не убивал, даже на дуэли. Тут на тебе - селяне голодные.

- Не корите себя. А ежели мы б лежали на дороге, вилами заколотые? Свечку поставим за упокой и отмолим.

Путники расстались в невесёлом душевном настрое. Демидов