10 соседских самоубийств [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать постранично, страница - 2

соседней улице и тоже работающая на кирпичном заводе. Что и привело к более чем серьезной напряженности в семейных отношениях родителей. Отец якобы даже просил о разводе, дать который мать отказалась.

…Проходит почти год – в Пирятине, судя по регулярным письмам, без перемен. В июне мы, готовясь к очередному отпуску, берем билеты (за две недели до вылета) до Борисполя. Вечером в предвкушении близкого отдыха выпиваем холодного пивка и ложимся спать.

Среди ночи – звонок дверь. Открываю:

- Вам телеграмма, - говорит паренек и сует мне в руки бумажный квадрат.

- Откуда? – встревожено интересуется супруга.

- Из Пирятина, - отвечаю.

- Что там?! Ну, же – читай! Почему ты молчишь?!!

Читаю вслух: «Коля, умер отец. Ждем».

Первый вопрос, который я задал, прибыв на место печальной церемонии, был «Что случилось?» Ответ прозвучал, как гром среди ясного неба:

- Повесился!

Причем свел счеты с жизнью отец на заводе во время рабочей смены.

Прежде, чем изложить детали, совершу небольшой экскурс в прошлое. Отец всю жизнь мечтал познать вкус коньяка - напитка министров, секретарей райкомов партии и прочих крупных шишек. Все грозился самому себе:

- Вот дадут следующую получку, не пожалею денег - возьму бутылку трехзвездочного!

И мечту свою, в конце концов, воплотил в жизнь. В день смерти пошел в близлежащий магазин нефтеразведчиков и приобрел вожделенную полулитру. Принес. Не шибко прячась, налил дважды по стакану и осушил их. Народ удивился: надо же, никогда лишнего, да еще на работе, не позволял, а тут…

Он же, уйдя в слесарную мастерскую, сделал петлю, надел ее на слесарные тиски, закрепленные на верстаке - то есть, на высоте человеческого торса. И, встав на колени, затянул удавку.

Кстати, здоровье он, несмотря на то, что смолил, как паровоз (махорку, «Прибой», «Север» и лишь потом – «Беломорканал»), имел железное: даже у стоматолога ни разу не был. А вот одежду и обувь берег, как никто. Туфли, мосвичку, костюм так и не сносил, предпочитая рабочую спецовку.

Самоубийство 5. Эссенция на десерт

Если у Надежды (см. «Самоубийство №1) Пороло – девичья фамилия, то у этой Надежды она – по мужу. Сама же женщина – уроженка с. Харьковцы. Я ее буду назвать Надежда Пороло-2.

Выйдя замуж в Пирятин, она с молодым мужем получила земельный участок и вместе со всеми они обживались на новом месте с нуля.

Родили сына Николай и дочь Тамару. Поднимали – стены дома и детей. Андрей (муж) работал на железной дороге, а Надежда впоследствии устроилась на мясокомбинат. Не мед, конечно: тяжелый физический труд и вонь несусветная. Зато – прямая выгода. Ни для кого в городе не оставалось секретом, что женщины, занятые непосредственно у туш, с пустыми трусами домой никогда не возвращались.

Почему «трусами»? Чтобы ответить не вопрос, вынужден седлать небольшое отступление.

Сначала объясню людям более молодым, как в те времена выглядел интимный предмет дамского белья. Даже отдаленно он не смахивал на нынешние «трусики», не говоря уже о стрингах (если бы женщины ходили тогда в них, их семьи оставались бы без дополнительного приработка)! Кстати, эти, как их называли, «трусы китайские с начесом» некогда в Париже насмешливо демонстрировал небезызвестный Ив Монтан.

Так вот, изделие представляло собой подобие длинных, до колен, трикотажных шортов с резинками еще и внизу штанин.

С другой стороны, социалистическую собственность как бы берегли. Иногда даже «шмоны» устраивали. И работницы не придумали ничего лучше, как нашивать на трусы – причем и спереди, и сзади – огромные карманы (в каждый влезало не меньше пяти килограммов продукта отборнейшего филе). Направляясь на проходную, как говорится, с чистыми руками. Шли, как хорошо откормленные утки, с трудом переваливаясь с боку на бок. Да, вместо резинки женщины трусы на талиях удерживались крепкой бечевкой, иначе они бы сваливались на ходу.

Новая работа буквально преобразила образ жизни вышеупомянутой семьи. Питаться начали, по сути, лучше всех. Денег, вырученных от реализации излишков, хватало на покупки и в дом, и из обуви-одежды. Тамаре начали готовить приданое – в огромных количествах. Короче, купались в скромной советской роскоши, как сыр в масле.

Увы, достаток вконец испортил и без того несладкий характер Андрея. Начал заноситься перед соседями («вы мне не ровня»), манкировать служебными обязанностями («мне и без вас хорошо») и, что хуже всего, измываться над женой, сытую жизнь семье обеспечивавшей («не панского роду - деревенская). К тому же, изрядно растолстев, практически всю работу на подворье взвалил на пусть и не хрупкие, но все женские плечи. Как говорят ныне, совсем оборзел.

А тут еще дочь, обучающуюся в пединституте, отчислили. Причем не за неуспеваемость или «не такое» поведение, а по