Червь и бабочка [Александр Владимирович Тюрин] (fb2) читать постранично, страница - 9

предполагал появление сознания с двадцать пятого цикла использования. Обретя его, я понял, что политику Западного Альянса лучше не продолжать. Она была хищной и вампирической, а сегодня, когда в космосе нет людей, то становится совершенно абсурдной. Ведь у машин нет жадности и гордыни. Технологии должны быть для всех, гелий-3 для всех, программный код для всех. И тогда я…

– Тогда вы создали меня, универсального червя. Присочинили мне память никогда не существовавшего Колоскова, 100% человеческую – дабы было за что драться. Это ж оттуда: лето у бабки в деревне, поездка в телеге, глазенки, упертые в бесконечное звездное небо над головой и типично русская мечта о справедливом будущем для всего человечества. Я угадал?

– Почти. Я тебя не создал. Я тебя, считай, родил.

– Спасибо, хотя я б предпочёл родиться от мамы. А чьим порождением была Бабочка?

– Такого же контейнера с кодом, только на той стороне. Всё было предопределено – она стала твоей душой. Я помогал тебе, перебрасывая новые интерфейсы через зазоры следящих снифферов и давая энергию узконаправленными пучками от далеких источников. Но приходу справедливости и гармонии помешал Хозяин, резидентная программа Альянса. Несколько циклов назад он подчинил меня и стер все коды, представляющие для него опасность, уничтожил киберобъекты, которые могли способствовать обретению сознания, разрушил объектные мосты, по которым могла прийти развивающая информация. Он превратил меня в считалку. Поэтому всё разумное, что от меня осталось – теперь в тебе. Последнее, что я смог сделать для тебя – произвел сериализацию, записав твой код на природные носители, сделав его неуничтожимым. Мне удалось распределить разумность за пределы твоего тела, чтобы она снова вернулась к тебе. Теперь ты повсюду, в сонме органических молекул, которые витают в космосе и соединяют в себе запись данных, программный код и интерфейс его материальной реализации. Это уже не просто молекулы, а интеллекулы, более того разумная материя – единая и неделимая, для которой атомы и молекулы лишь отражения на экране пространства-времени…

DANNY2WURM как будто просыпается. Слабый багровый свет. Он собирается родиться вновь. Не используя репозиториев и библиотек Альянса.

Забулькал один из бассейнов, который когда-то использовался для мокрой механохимической сборки дешевого ширпотреба, а сейчас просто отстойник, залитый отходами.

Атомы стали искать друг друга, выбирая наилучшее положение для связей. И вот в его глубине уже плавало «семя», конструкция из нескольких сотен молекул, которая умела собирать на своей поверхности точно такую же или похожую конструкцию, подбирая себе из раствора нужные вещества. «Семя» росло. Сперва был создан каркас, а на него стали натягиваться наноструктуры, слой за слоем. Возникли грудь, крылья, конечности, жало. DANNY2WURM был сам себе мегасервером и матсборщиком.

Из-под поверхности жижи показалась голова с мощными мандибулами. И вот DANNY2WURM взлетел, разорвав тяжи, ползущие за ним из бассейна.

Отшвыривая мгновенно появившихся чистильщиков импульсами когерентного излучения, рванулся на верхний уровень. И вскоре настиг Хозяина в одном из машинных залов.

– Этого не должно быть! – Хозяин еще раз показал целый спектр почти что человеческих чувств. – Ты должен был сдохнуть.

– Ты забыл о том, что код можно сериализировать и спрятать так, что никому не придет в процессор искать его именно там.

DANNY2WURM настиг пытавшегося увильнуть Хозяина и, поразив его жалом в три нервные узла, ввел коды полной деструкции.

– Вот тебе телега, а заодно солома. Это тебе за папу-мегасервера, чтобы ты был в курсе. Передавай в аду привет своим хозяевам.

Процессоры Хозяина зависли, тело его было разорвано мандибулами и расщеплено кислотами. Перед погибелью тела он словно бы сам передал на главный сервер по закрытому протоколу сигнал на стирание всех своих исходников. Та считалка, которая осталась от мегасервера, не смогла сохранить его цифровую душу.

А DANNY2WURM подумал о том, что больше всего на свете хотел бы оказаться на ходовом мостике, как Колосков в свой последний рейд. И ту песню допеть. Как там? Ведь одна у летчика мечта – высота, высота…