На клиента [Александр Михайлович Гиневский] (fb2) читать постранично, страница - 10

стыках полированных плит облицовки. Он даже не успел рухнуть на пол, как тот же Галайба подхватил его под мышки, Шатунов — за ноги.

Они отнесли его к себе, уложили на диван. Галайба распустил большой узел галстука, пястью приподнял безвольно откинутую голову. Теперь уже без всякой неприязни всмотрелся в спокойное лицо с закрытыми глазами.

— Не перегнул? — спросил Шатунов.

— Нет. Вырубил с торможением.

Галайба приподнял парня за плечи, обмякшие, как парное мясо. Покачал из стороны в сторону, отыскивая нужную позу. Подложил сзади, чуть выше лопаток, диванный валик. Руки у него теперь были свободны. Он помял горло под челюстью, рот парня приоткрылся, обнажив чистый здоровый зев. Взял протянутую Шатуновым бутылку. Осторожно капнул на розовый горбик языка. Парень шевельнулся. Исчезла тень ресниц, веки приподнялись. В глазах начало появляться сознание, но веки вдруг снова опустились.

— Гниды холуйские, — с трудом выдохнул он.

Шатунов отвернулся и только слушал, как размеренно булькает жидкость из бутылки.

— Все, что ли, выливать? — спросил Галайба.

— Не стоит. Масса у него приличная, да, похоже, сибирячок из непьющих.

Галайба закончил, вытянул парня на диване. Затекавшую, с разбухшими венами руку поднял, положил вдоль бедра. С минуту смотрел, как отливает у того кровь от губ и щек, сказал:

— Отдыхай, северянин.

Он пересел к телефону, набрал номер.

— Савельева. Савельев, ты? — с облегчением выдохнул. — Привет. Угадал. Тут у нас для тебя товар есть. Немного перебрал, выступать начал… Да нет, точно тебе говорю. Ну, давай, ждем. Да поскорее.

Шатунов тем временем принес из зала сверток и черную папку.

— Никого там? — спросил Галайба, облизывая пересохшие губы.

— Никого.

Галайба достал документы из карманов пиджака, а Шатунов извлек из папки бумаги. Все они относились к проектной документации: чертежи и технические описания узлов, графики расчетов напряжений стальных конструкций. Чисто математические расчеты балок, связей, опорных частей. Его вдруг заинтересовало превышение низа всей конструкции над отметкой меженного горизонта воды. Продираясь сквозь выкладки и обоснования, он с досадой ловил себя на том, что логические цепочки то и дело обрывались, обрывались явно на пустяках.

— С какого он года?

Галайба протянул раскрытый паспорт.

— Года на четыре позже меня кончил, — пробормотал Шатунов.

— Что кончил? — не понял Галайба.

— Альма матер… В одних стенах когда-то околачивались…

— Вон оно что, — Галайба покачал головой. — Да-а…

Стукнула дверь в конце коридора.

Послышались резкие, звонкие по кафелю, шаги.

В комнату вошел сержант.

— Привет, бояре.

— Привет, опричник.

Сержант подошел к дивану. Чуть топыря в усмешке полные губы, долго смотрел на парня. Даже голову склонил к плечу.

— Приготовили в лучшем виде — ни синячка, ни царапины. Кто проиграл?

— Не болтай ногами, Савельев. Поссориться хочешь?

— Кстати, кофе, который заказывал, будет вечером.

— Ладно вам. Где живет?

— Залетный.

— Все не по подворотням тебе шастать. Готовенький. Для плана в самый раз…

— Теперь-то чего отмываться, — перебил сержант.

— Короче, — Галайба протянул сержанту документы. Подхватил парня под мышки, потянул с дивана. — Принимай.

— Здоров черт.

Шатунов и сержант держали за ноги.

Серая машина с глухим фургоном была уже подана задом, дверь распахнута.

Они втолкнули парня, захлопнули дверь.

— Да, — вспомнил Шатунов.

Он побежал по коридору, вернулся с пакетом и папкой.

— Это его. Не потеряй, слышишь, Савельев? И деньги не трогай. Не забудь акт об экспертизе…

— Не суетись, наставник, — хмуро ответил Савельев уже из кабины.

Машина тронулась. И когда уже была под аркой, Галайба хлопнул себя по лбу, рассмеялся:

— А по счету-то мы с него так и не получили!

— Не мелочись. Вечером отыграешься, — недовольно поморщился Шатунов.

Они вернулись к себе.

Шатунов устало опустился на диван.

— В сауну бы сейчас. К Митрофанычу…

— Глотни, — предложил Галайба, протягивая плоскую керамическую фляжку.

— Нет, — мотнул головой Шатунов. — Успеется.

— Ну, пойду. Пора уже, — поднялся Галайба.

Минут через десять в зал вышел и Шатунов.

Солнце теперь освещало едва-едва и лишь самый уголок стены с огромным панно из кованой меди. Под самым потолком теплилась желтизна, похожая на отсвет керосиновой лампы. Наконец угасла и она.

Несколько посетителей уже сидели за столами.

Кто-то в дверях, приветствуя, махал рукой, звал:

— Валера! Шатунов!

Галайба, подчеркнуто невозмутимый, проходя мимо, шепнул:

— Обрати внимание во-он на те ножки. По «Плейбою» потянут на семь баллов…

Начиналась работа.