Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
существовании такого будущего, каким его увидел Рекуэрдос. Но тогда перед футурологами встала новая проблема.
Будущее так же единственно и неизменимо, как и прошлое. Но не таково виденье этого будущего. Ведь если бы повторный запуск Машины был осуществлен на ближайшем от нас острове, превращенном в заповедник гигантских рептилий, боюсь, что люди долго оплакивали бы гибель человечества от допотопных звероящеров, непостижимым образом возродившихся на Земле. И некоторые ученые полагали, что неоднократное вторжение Машины в будущее, равно как и частое выпадение ее из настоящего, может создать предпосылки для отклонения в логическом развитии истории Земли. Впрочем, а те времена вряд ли кому-нибудь удалось бы повторить опыт Рекуэрдоса: нам известно, что после гибели Машины вместе со всеми чертежами и набросками по какой-то несчастной неосторожности ученый решил взять с собой в Париж все свои бумаги, не оставив в Пальма-да-Бало ни одной копии, — было высказана предположение, что Рекуэрдос создал принципиально новую конструкцию межвременного двигателя. По этому пути и пошли все последователи Мануэля. Несмотря на официальное запрещение, которое стало с тех пор соблюдаться более строго. Но все попытки были обречены на провал, и заслуга повторного открытия принадлежала не физику, а психологу.
Нид Сэами — это он обратил внимание на несоответствие между рассказом Рекуэрдоса о стремительности движений ученых и действительной картиной. И тогда он вывел априорное предположение о возможности передвижения во времени на предельно малых скоростях, с тем чтобы наблюдать события других времен, не вмешиваясь в них. Он записал свою мысль, но не поделился ею ни с кем, и лишь спустя три века мы нашли эту запись в его бумагах.
Вот так прошел первый век предсказанного будущего, век, ограниченный фигурами Мануэля Рекуэрдоса — с одной стороны, и Неттлтона и Сэами — с другой. А дальше было то, что вы хорошо знаете из истории, — наша система встретилась с блуждающей туманностью. Астрономы Земли никогда не сталкивались с подобным явлением и не могли предположить, что огромная туманность вся целиком будет притянута Солнцем и осядет на его поверхности, вызвав только чудовищный выброс протуберанцев. Человечество было уверено в своей гибели, ведь спастись на другие планеты и искусственные спутники не представлялось возможным — первоначальный фронт туманности перекрывал все уголки нашей системы, куда ступила нога человека к тому времени.
Когда же опасность миновала, люди решили не разрушать установки, созданной под руководством Неттлтона и Сэами, и Сивилия стала островом Светлых Маяков.
Сегодня последний из этих маяков догорел. Машина Мануэля Рекуэрдоса вернулась в свою исходную точку, а мы… Мы и так уверены в том, что наше завтра светло и прекрасно, и даже если бы мы увидели его, увидели раньше времени, — все равно, придя в свой срок, оно, оставаясь таким же, каким мы его подглядели, было бы в тысячу раз прекраснее одним только тем, что оно есть на самом деле, что оно — сама жизнь. А то, что мы еще не открыли, не изобрели, не додумали, — все это мы возьмем своими руками.
Вот история этого острова, но сегодня я хотел говорить о другом. Последний Светлый Маяк догорел на Сицилии, но мне кажется, что память об этом должна быть увековечена в названии острова, и оно должно быть связано с воспоминанием о самых сильных и самых добрых людях, когда-либо ступавших по ее каменистой почве. Но, к сожалению, из десятков и сотен добровольцев, зажегших эти маяки, мы знаем только два имени: Доменик Неттлтон и Нид Сэами. Назвать остров их именами было бы несправедливостью перед всеми остальными — безымянными.
Так пусть же Сивилия зовется так, чтобы при упоминании этого названия вспоминались все эти люди, — пусть она зовется Островом Мужества.
Человек, рожденный не на Земле, замолк и обвел взглядом всех людей, собравшихся вокруг белой раковины маяка. Все молчали, потому что были согласны с ним, и голубые огни — знак этого согласия — загорались на носу каждого кораблика.
И только мальчишке, наполовину свесившемуся из люка левитра, этого молчаливого согласия было мало, и поэтому он замахал руками и крикнул:
— Принято, капитан!
Последние комментарии
1 час 45 минут назад
8 часов 55 минут назад
10 часов 2 минут назад
11 часов 7 минут назад
11 часов 30 минут назад
11 часов 35 минут назад