Генрих начинает борьбу [Бела Балаш] (fb2) читать постранично, страница - 2

Когда Генрих и Вольфи спускались по лестнице, пробило пять часов. На большом дворе, как и всегда, было много ребят. Те, что старше двенадцати, ушли в городской сад на футбол. Во дворе остались младшие. Они как раз играли в безработных. Это была их любимая игра.

Мальчики, которым нужно было представлять безработных, стояли уже длинной очередью перед замурованным окном подвала. Там была биржа. На ящике сидел Герберт Вагнер с оттопыренными ушами. Он был чиновник и раздавал безработным кусочки газетной бумаги. Это было пособие.

За большими воротами стояли уже наготове полицейские и штурмовики с палками в руках. Эти ребята были все одеты в форменные костюмы пимфов^[1].

В Германии все дети от шести до четырнадцати лет обязательно должны вступать в отряды пимфов, и там им дают форменные костюмчики. Но не всем хочется носить эту форму. Дети рабочих и других антифашистов носят ее только на школьных праздниках, когда иначе нельзя. Дома, во дворе, во время игр они надевают свою простую одежду. А дети фашистов, наоборот, всегда хотят показать, что они настоящие фашистские пимфы, и постоянно косят свои форменные костюмы.

Но полицейские и штурмовики непременно должны быть в полной форме. Поэтому их всегда изображали дети настоящих фашистов.

Когда Генрих Кламм спустился во двор, толстый Эвальд сразу заметил его и закричал:

— Генрих Кламм! Сюда! Играть с нами!..

Эвальду было уже одиннадцать лет. У него были такие толстые красные щеки, точно он постоянно дул в трубу. Он вечно кричал и командовал, потому что его отец был капитан полиции. Эвальд хотел быть старшим над всеми.

— Живо сюда! Играть! — скомандовал он маленькому Генриху.

Вольфи заворчал и чуточку оскалил зубы: ему это не понравилось. Но Генрих был маленький робкий мальчик. Он подошел к Эвальду.

— Сегодня мне хотелось бы играть полицейского или штурмовика, — сказал он тихонько.

— У тебя же нет формы! — гордо ответил Эвальд.

— У отца нет денег на форму.

— Вот видишь! Как же ты хочешь быть полицейским? Сейчас же иди к безработным. Марш!

Когда Вольфи услышал это, он выбежал на улицу. Он не любил этих игр. Но Генрих был еще глуп и послушен. Он стал в очередь безработных. Там уже стояли все дети, у которых не было форменных костюмов.

Но за воротами стояли настоящие пимфы в кепках, в желтых рубашках с черными галстуками и кожаными поясами. Все они были вооружены палками. Это были дети богачей, настоящих фашистов.

Игра уже началась.

Девочки, бывшие во дворе, и совсем маленькие ребятишки стояли кругом и смотрели. Они были очень взволнованы.

Герберт Вагнер с оттопыренными ушами заорал:

— Молчать!

Это было совсем зря, потому что все стояли совершенно тихо.

— Молчать! — заорал Герберт и начал всем раздавать по клочку газетной бумаги. — Тебе одна марка и двадцать пфеннигов… Тебе одна марка. Больше не получишь.

— У меня четверо детей, — сказал Петер Кар. (Он был сын портного-латочника, жившего во дворе.) — У меня двенадцать внуков, — продолжал он, — и тридцать правнуков.

Безработные засмеялись, но Герберт опять заорал:

— А мне какое дело! Иди на трудовую повинность! Улицы чистить! — И он толкнул Петера Кара в грудь.

— Что же мне, задаром работать? — рассердился Петер.

Герберт его толкнул не «понарошку», а взаправду. И все перестали смеяться.

— Вы бунтовать?! — раскричался Герберт. — Молчать! А то полицию позову… Следующий!

— Эй, Лотар! — вдруг закричал Эвальд, обращаясь к мальчику, проходившему по двору с книжками подмышкой.

Это был сын врача из третьего этажа. Ему было уже двенадцать лет, но он был меньше и слабее Эвальда. Он был тоже без формы. Мальчик продолжал итти, словно не его звали.

— Лотар! Стой! — закричал Эвальд командирским тоном, и щеки его стали еще толще и краснее.

Лотар остановился у входа на лестницу и медленно обернулся. Он внимательно, как бы в раздумье, поглядел в лицо Эвальду и провел рукой по лбу. Эта привычка была у него от отца; его отец всегда так делал перед тем, как что-нибудь сказать: точно ему нужно было всмотреться в каждого и понять, что у того болит. Так и Лотар молча, задумчиво посмотрел Эвальду в глаза, легонько потер себе лоб и затем спокойно спросил:

— Что тебе?

— Идем играть! — скомандовал Эвальд.

— К сожалению, сегодня никак не могу: у меня сильно болят зубы.

И Лотар спокойно поднялся по лестнице, ни разу не обернувшись даже.

— Постой же ты! — злобно проворчал Эвальд, теребя свой пояс. — Я тебя выучу играть! — И он побежал обратно, потому что перед окном подвала началось волнение.

Безработные подняли крик. Они это делали очень хорошо, совсем как настоящие взрослые безработные.

— Не нужно нам ваших нищенских грошей! — выкрикивал курчавый Ганс Аккерман. — Давайте мне работу и хороший заработок! Сто марок давайте!

— Молчать! К порядку! — орал Герберт. — Германии нужны деньги на пушки!

— Из пушек жаркого не