Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
красив даже в старости. Всегда жил довольно замкнуто и, говорят, был большим оригиналом, под стать Корбину. Считался коллекционером и путешественником.
— И молодой герцогине было не скучно со стариком?
— Господи, откуда я знаю? — резко отозвался Монтгомери. «Почему все эти молодые вертопрахи считают, что только молодость делает мужчину привлекательным?», с досадой подумал он.
— А её вы видели? — В голосе Говарда промелькнуло нескрываемое любопытство.
Монтгомери равнодушно пожал плечами.
— Давно, я помню её девчонкой. Милая такая крошка была. Она же крестница Корбина. Он был весьма дружен с Фареллами. Но вас-то с чего это так волнует, Говард? — насмешливо осведомился он, взяв газету.
Выражение лица Чарльза Говарда мгновенно изменилось. Теперь перед Монтгомери сидело воплощение невозмутимости и присутствия духа. Если бы не безвкусный галстук, его можно было бы даже принять за джентльмена.
— Меня? С чего вы это взяли? — сухо осведомился Говард, вынимая портсигар. Потом бесцветным голосом поинтересовался, — есть что-нибудь новенькое в газете?
— Нет, — резко отозвался Монтгомери и отбросил «Таймс», сделав вид, что внимательно разглядывает пейзаж за окном.
Он откровенно злился. Ох уж мне эти доморощенные политики из таверны! Утром они сидят с газетой в руках, а вечером обсуждают её с трубкой в зубах. Они не могут существовать без «Таймса», «Морнинг кроникл», «Геральда», точно в них и смысл их бытия. Они нетерпеливо ждут и вечернюю газету: ведь утренние новости надоедают уже к обеду, но тут «вечерних радостей набор» — королева, новая пьеса, очередной боксёрский поединок, восстание в Греции или Неаполе, котировки акций, смерть царей — держит доморощенных политиков в напряжении до ночи.
Монтгомери вообще не любил газет и всегда предпочитал быть немного в стороне от суеты. Как странно, что люди столь живо интересуются тем, о чём завтра забудут! А впрочем, что тут странного? На самом-то деле им не интересно ничего, но надо же о чём-то разговаривать! Мысли подаются им как меню, и всё мироздание — история, война, политика, мораль, поэзия, метафизика — для них словно подшивка старых газет, бесполезных даже для справок, кроме той, что сейчас лежит на столе! Глядя на все пустыми глазами, они интересуются: «У вас есть что-нибудь новенькое?» и, услышав отрицательный ответ, не могут сказать ничего. За пределами последних суток они напрочь лишены каких бы то ни было мыслей. А если вы в беседе обнаружите иные знания, кроме газетных, вас сочтут непрактичным глупцом, не сведущим в делах мира сего.
— А кто будет у Корбина? — на сей раз в голос Чарльза Говарда был спокоен и безразличен.
— Не знаю, — столь же безучастно откликнулся Монтгомери. — Меня пригласил сам Генри, он написал, что должен приехать сэр Эдвард Марвилл. Ну и, конечно же, — он с нарочитой серьёзностью склонил голову к собеседнику, — у Генри будут его племянница мисс Сьюзен Сэмпл, ваша невеста, и её кузина Кэтрин Монмаут, невеста Марвилла. Кто будет ещё — мне неведомо. Да и какая разница? — с лёгкой долей деланого простодушия осведомился герцог, по-стариковски глуповато заморгав, прекрасно понимая, однако, что Говарда интересует, сколько потенциальных претендентов на руку молодой вдовы соберётся в замке.
«А мальчишка-то тот ещё мерзавец, пронеслось в голове Монтгомери. Сэр Реджинальд рассказывал, как Говард проронил в клубе, что глуп тот, кто дожидается денег, а не ищет их. И через месяц был помолвлен с богатой, хоть и, как говорят, некрасивой невестой. А тут на тебе, герцогиня Хантингтон. Это тебе не жалкие сто тысяч, а вместе с недвижимостью — в восемь раз больше. Да, мальчик поторопился…»
Говард, уставившись в окно, ничего не ответил, и несколько минут прошло в молчании. Молодой человек был так погружён в свои мысли, что забыл зажечь сигару. Мысли его несколько путались и расползались. Известие, что в дом Корбина, куда он направлялся к невесте, приедет одна из богатейший женщин Англии, смутило его, но он и представить себе не мог, что она столь молода. «Восемьсот сорок тысяч, восемьсот сорок тысяч», эти звуки странно повторялись в порывах ещё тёплого ветерка и в скрипе рессор экипажа.
Старый герцог тем временем всерьёз задумался о странной прихоти Корбина пригласить к себе гостей. Он знал Генри только по клубу, но не помнил, чтобы тот славился гостеприимством, скорее, напротив, граф Блэкмор был несколько нелюдим. Монтгомери побывал у него в имении только однажды, лет восемь назад, на похоронах отца Генри, восьмого графа Блэкмора. С чего бы это Корбину вдруг проявлять такое радушие? И эта вдова Хантингтона, зачем Генри её пригласил? Почему именно сейчас? Вопросов было больше, чем ответов, но Фредерик Монтгомери не принадлежал к тем людям, которые забивают себе голову неразрешимыми вопросами.
Сегодня же вечером всё прояснится.
Карета свернула на дорогу, петляющую вдоль живописных холмов, поросших зарослями жимолости и
Последние комментарии
11 часов 34 минут назад
14 часов 7 минут назад
14 часов 36 минут назад
14 часов 42 минут назад
8 часов 58 минут назад
17 часов 45 минут назад