Бунт атомов. Фантастическая повесть. Избранные сочинения, том II-a [Виктор Эфер] (fb2) читать постранично, страница - 3

человечество к тому, что оно перестало понимать, что такое спокойный, здоровый сон.

Когда редактор призвал меня в свой кабинет три недели назад и сказал мне, что он решил послать меня представлять интересы нашего «Ежедневного курьера» на созываемой «Всемирной конференции по вопросам атомной энергии», — я был рад, как мальчишка и далек от той мысли, что вернусь с нее больным и постаревшим на 20 лет…

Эти господа ученые с таким олимпийским спокойствием говорили о вещах, которые принуждали мою кровь останавливаться в жилах! Они мыслят научными категориями, — и температуры в миллионы градусов, давления в миллионы атмосфер, сотни квадратных километров, испепеляемых взрывом кусочка материи размером с булавочную головку, эти смертоносные излучения, убивающие на расстоянии десятков километров все живое — все это для них только поводы к научным дискуссиям. Эти бородатые мальчики забывают о человечестве, о сотнях миллионов широко раскрытых ужасом человеческих глаз, следящих за достижениями их проклятого гения… О, человечество еще когда-нибудь доиграется со своей цивилизацией, техникой, культурой и наукой, которая бессильна охранить жизнь человека, которой угрожает опасность со стороны крошечной бациллы гриппа или туберкулеза, но которая изобрела тысячи способов, как убивать человека возможно лучше, быстрее и в больших количествах. Я вспоминаю стихи Беранже:

Технический прогресс приведет к тому, что когда-нибудь человечество устроит себе дорогую и последнюю иллюминацию. Лихорадочный жар охватывает все мое существо при одном воспоминании о картинах этой последней иллюминации… Я вижу уже, как ужасные снопы пламени вырываются из-под крыши, и вся моя вилла исчезает в море огня… Из окон и дверей валят тучи дыма, клубятся некоторое время, словно нерешительно, и вдруг сменяются столбами яркого пламени… Я вижу уже, как весь город охвачен чудовищным пожаром… Нет, не один город, как это было с Хирошимой, но десятки, сотни городов, вся страна, все страны — заплатят дань вырвавшемуся из крошечных молекул и атомов Демону Всеобщего Разрушения… Земля от невероятного жара покрывается тысячами трещин; из каждого уголка, из каждой трещины и щели вырывается могучее пламя; трещины разрастаются в бездонные пропасти; вся Земля превращается в кратер вулкана… Повсюду льются тяжелые потоки огня, пожирая леса, деревни, города… Шум, гул, грохот оглушают; невообразимый свет слепит глаза… Однако, довольно. Нервы мои окончательно расходились и рисуют мне такие оргии разрушения, каких, будем надеяться, никогда не будет. Мне нужно отдыхать, отдыхать. Мне нужно лечиться безлюдьем и тишиной… Но где найти такой уголок? Люди везде пробрались и везде оставили следы своей цивилизации…

Лондон, 6-го августа 195… года.

Решено, я еду отдыхать; и еду, кажется, в чудеснейшее место!.. Еду, но удивительное дело: чувствую, что ехать мне не хочется и… не нужно уже… Не нужно, потому, что, кажется, я уже вылечился. И вылечился сразу, в каких-нибудь двадцать минут… Я боюсь, что теперь отдых на этом пустынном острове Энст — самом северном из группы Шетландских островов — будет казаться мне тяжелым изгнанием. Историю моего излечения я должен записать подробно…

Вчера утром, в состоянии самой чернейшей меланхолии, которую не могло разбавить более светлыми тонами даже свиданье со старыми друзьями, я заехал завтракать в «Карльтон», один, как обычно. Я давно не был там, и старый Джо Клифтон, Верховный Жрец божества обжорства, встретил меня поистине античным взмахом руки. В темносерой визитке, с холеной ассирийской бородой и благородным лбом, он стоял посреди малой залы ресторана, опираясь одной рукой на серебряный цоколь особого сооружения, вроде жертвенника, где под выпуклой крышкой томилось знаменитое жаркое — седло дикой козы с бобами.

На красных кожаных диванах, вдоль стен, за узкими длинными столиками сидели постоянные посетители, — из делового мира Сити и Флит-Стрит. Женщин — немного. Середина зала была пуста, не считая «Жертвенника». Джо Клифтон, вращая головой, мог видеть процесс вкусного восприятия каждого из своих клиентов. Малейшая гримаса неудовольствия не ускользала от его взора… Он провидит, несомненно, все: таинственные процессы выделения соков, тонкости работы желудка и вся психология еды, основанная на воспоминаниях о когда-то съеденном и предчувствиях будущего, на приливах крови к различным частям тела, — все это для него открытая книга.

Он подошел ко мне со строгим и вместе отеческим лицом, фамильярно, но деликатно взял меня за локоть и проговорил с восхитительно грубоватой лаской: «Ваш темперамент, сэр, сегодня требует рюмки „Мадеры“ и очень сухого „Пуи“… Можете послать меня на виселицу, но я не дам вам ни капли красного. Устрицы, немного вареного тюрбо, крылышко цыпленка и несколько стебельков спаржи… Вот что вам