Антигона [Анри Бошо] (fb2) читать постранично, страница - 104

То, как он продолжил писать, после того как ослеп, и смог найти себе в последние годы свою Антигону, которая сопровождала его в путешествиях и писаниях, кажется мне весьма поучительным для понимания Эдипа. «Для меня, — писал Борхес, — написать какую-нибудь историю значит скорее открыть ее, чем просто придумать. Идя вдоль Национальной библиотеки, я чувствую, что нечто готовится захватить меня… Я не вмешиваюсь: пусть будет, как будет. Я чувствую, как это издалека начинает обретать форму. Я начинаю различать конец и начало этого события, но посередине остается черная дыра. Эта середина дается мне лишь постепенно. Если получается, что боги мне ее не явили, то в дело приходится вмешиваться моему сознанию, и мне кажется, что эти „пробки“ неизменно становятся моими самыми слабыми страницами».

15 августа 1986

<…> Антигоне не надо петь, она сама как песня, в пении и жизни.

11 сентября 1986

Возвращение в Париж. Трудный, порой нервный день, хотя накануне я видел прекрасный сон.

Сон: я знаю, что здесь Эдип и Антигона. Я их не вижу и в общем-то не слышу. Ощущение мирного счастья. Эдип что-то говорит Антигоне, но я помню только это: «Любовное изобретение одного другим». Возможно, сказано это было иначе, но именно такой смысл остался у меня в памяти, когда я проснулся…

18 октября 1986

Гегель: «Небесная Антигона — самая благородная из всех бывших на земле героинь».

Шелли (1821): «Мы стали кем-то лишь потому, что любили Антигону в предыдущей жизни».

14 марта 1987

Почему Антигона не может выйти замуж за Клиоса? Я думал, что это из-за Фив, потому что она принцесса. Теперь я понял, что это из-за дороги, из-за того пути, который она должна пройти к себе самой, как Эдип.

В трагедии в сакральном сообществе нищебродов и юродивых Эдипа поддерживает Антигона. Не будь Антигоны, Эдип мог бы стать героем из «В ожидании Годо».

3 мая 1987

<…> Вечером пошли смотреть «Антигону» Ануя. У него на удивление пошло представление (сожалею, что не нашел другого слова, поскольку раньше мне нравились пьесы Ануя) об Антигоне, да, впрочем, и о Креонте. Антигона у него — юная нервическая девица, несколько истеричная, конечно, экзальтированная, она красуется в своем героизме. Креонт это Петэн, человек, который делает то, что должно быть сделано, не боясь измарать рук, потому что нужно, чтобы город жил и жизнь продолжалась. Всегда было, всегда есть в этом чем удовлетворить власть предержащих и обеспечить им спокойную совесть.

1 сентября 1987

Мысль Софокла призывает Эдипа и Антигону в Колон, но к этой мысли приводит его их предыдущее состояние. Есть обмен через века, есть обмен и между рассеянной народной мыслью и мыслью художника, который дает ей форму. Эдип и Антигона идут к Софоклу, но долгим путем, потому что прежде должны пройти со мной этот долгий путь, в который позвал их я и который до этих пор был темен…

4 апреля 1988

<…> Когда я думаю об Антигоне, мне часто приходит в голову мысль о Богородице — Антигона больше рискует, поскольку говорит. Дева Мария говорит через молчание и через своего сына. Антигона говорит сама и являет свою собственную справедливость…

17 июня 1989

<…> Я также думаю (пока еще неясно), что потом напишу что-нибудь об Антигоне после исчезновения Эдипа. Это желание еще неконкретно…

Теперь — действие: сам роман.

А теперь — постфактум: может показаться, что в такой литературе «через молчание», в которой воображение = слову = жесту = действию = воссозданию действия реального, равно действию театральному, есть что-то от стариковского слабоумия, которое сродни многозначности детских заявлений и наблюдений о мире, в которых дерево столь же важно и значимо как человек, как найденный на дороге камень, кошка, солнце…

Анри Бошо действительно стар. Он родился в 1913 году. Он действительно восстанавливает действие, мир человека, потому что он так делал всю свою жизнь, работая психоаналитиком. В отличие от распространенного у нас мнения, психоаналитик не говорит — он молчит. Действие его пациента восстанавливается в тишине. В тишине понимания, в тишине сопереживания, знания. Поэзия, которой Бошо занимается всю жизнь, также рождается для него из тишины подсознания и еще не-сознания, из предчувствия творческого акта, который произойдет и сам заявит о себе.

Автор нескольких стихотворных сборников и прозаических книг к концу своей жизни обратился к мифу об Эдипе и Антигоне. Подводя собственные итоги, он думал о детстве человечества, о мифе, в котором отразился древний уклад жизни, когда сын не знал своего отца, поскольку жил в клане матери. VIII, IX, X, наконец, век до нашей эры…

Между детством и старостью протягивается человеческая жизнь. Между мифом и действием «здесь и сейчас» — жизнь человечества. Маятником на его часах было Антигонино сердце.

О. Кустова