Секрет Ярика [Алексей Алексеевич Ливеровский] (fb2) читать постранично, страница - 57

недалеко от Вяжищ.

С каждым шагом все яснее становились отпечатки лап медведя.

Вот наконец и петля. За нею — двойка. Надо обходить!

Вскоре Алеша завершал круг. Было ясно, что дело сделано, зверь лег где-то близко. Теперь надо затоптать, запутать все следы, чтобы никто не догадался, что здесь обложен медведь, а после всё заметут вьюги.

В декабре, по глубокому снегу можно будет устроить облаву, позвать этого маловера Гришку, других ребят и кого-нибудь из опытных охотников постарше.

Алеша так размечтался, что почувствовал себя обиженным, чуть ли не обманутым, когда опять заметил знакомые лунки. След шел к полю. Это было невероятно.

— Ведь не ляжешь же ты в поле, не ляжешь… — бормотал Алеша, выходя на опушку. Впереди разбегались белые валики пашни, жнивье топорщилось желтой щеткой и с краю на бугре, между белой скатертью нив и темнеющим небом, виднелись серые кубики изб.

След пересек поле, пошел задворками деревни. Как люди не заметили медведя? Может быть, он шел ночью? Нет, отпечатки лап не припорошены недавним снегом, а там, где на лужах тяжелый зверь проломил ледок до воды, еще не разошлась муть.

У дома лесника медведь перемахнул через забор и через огород проник во двор. Алеша побежал туда из последних сил.

По широкому двору бродили куры и важно шагали три гуся.

В дверях сеновала над приставной лестницей сидела девочка лет четырнадцати. Русая коса ее лежала на медвежьей загривине. Девочка гладила небольшого медведя, лежавшего рядом, и спокойно выговаривала ему:

— Вернулся наконец, Тимофей! Томочка, Тимошенька, где так долго пропадал?

Алеша устал смертельно. Подняв голову, он сказал хрипло и грубовато:

— Дай пить!

Девочка спустилась по лестнице и побежала в дом. Медведь ушел в глубь сеновала. Когда Алеша с трудом оторвался от холодного, пахнувшего ржавчиной ковшика, девочка приветливо поделилась:

— Видели? Тимофей пришей. Это наш медведик. Его папе военные охотники подарили маленьким-премаленьким. В конце лета он убежал в лес: испугался, когда во двор въехала машина с сеном. И вот вернулся…

Голубое пятнышко

Как все охотники, я считаю рыболовов меньшими и незадачливыми братьями.

Встречаемся мы «на деле» редко.

Среди горячей и вольной погони за хитрым зверем — лисицей, бывает, остановишься, чтобы перевести дух и послушать, куда ведут собаки.

Вот тут и заметишь с высоты лесистой сопки, у озера, недвижные фигурки, что вразброс или кучками чернеют на льду.

Подмигнешь товарищу: полюбуйся, дескать, на «холодных сапожников». Вот занятьице — ниточка, в прорубь опущенная, на одном конце червяк, а на другом чудак. Впрочем, давай поехали, солнце к закату.

Натянешь опять рукавицы и марш вниз.

Пыль снежная за лыжами крутится, в ружейных стволах ветерок посвистывает. Хорошо!

В тот год запретили весеннюю охоту, не поехал я на розыск глухариных токов и грустил.

Вдруг звонок из Москвы. Шурин говорит:

— Завтра приеду в Ленинград, на целую неделю, в выходной давай поедем рыбу ловить.

— Что ж, мне теперь все равно, была не была, поедем.

— Хорошо, — отвечает, — мормышку привезу, мотыль и пешню покупай.

— Какого, — спрашиваю, — калибра пешню? Какой номер мотыля? Я в этом деле…

— Ладно, — кричит, — приеду, сам куплю.

В субботу после работы шурин куда-то ездил, привез разборный бурав для сверления льда и мотыль.

Мотыль похож на кетовую икру, это маленькие, нежные ярко-красные червячки. Хранить их, оказывается, надо в особой коробочке с дырочками и непременно поближе к телу, иначе они замерзнут.

Ночью мы пришли на вокзал. На ногах у нас были валенки с калошами, в руках лыжи и бур, за плечами у шурина специальный маленький деревянный чемоданчик, а у меня внучкин детский стульчик.

Вокруг, поджидая поезда, стояла толпа рыболовов. Молодые, старые, средневозрастные. В валенках, в резиновых сапогах, в ботинках. И каких только не было у них лыж — коротких, как клепки от бочонка, длинных, как аравийские пальмы! И каких только не было приборов для сокрушения льда: пешни, сверла, буры, ломики, лопатки!

Когда толпа хлынула в вагоны, мне почудилось, что у последних ершей в озерах встали дыбом плавники.

— Это грандиозно! — сказал я. — Завтра каждой рыбе предложат сто удочек.

— Это пустяки, — откликнулся шурин, — ты бы посмотрел, что в Москве по субботам делается — тысячи, армия.

Сидя в теплом вагоне среди подледных зубров, мы робко попросили совета: куда ехать?

Новички! Находка и радость для опытного рыболова.

Нас забросали названиями станций, озер, отмелей и мысов. Предложения были все более и более заманчивыми: плотва, окуни, крупные окуни, крупнейшие окуни и, наконец, трепетная мечта подледников — сиги.

Поезд шел, рассказчики вдохновлялись, озера переполнялись рыбой возрастающих размеров. Но нашего брата охотника удивить трудно. Сами можем такое порассказать, что не бывалый человек и не