Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
шесть был ее последний год. Джеку исполнилось тринадцать лет, мне же было одиннадцать, это делало нас достаточно взрослыми, чтобы ездить через весь город на междугородном автобусе, и мы ездили повидаться с ней один или два раза в неделю. Обычно по субботам, иногда после школы.
— Моя мама сказала мне, чтобы я не спрашивал о вашей, — сказал Дэйл.
— Потому что она покончила с собой?
— Да. Мама сказала, что для меня она всего лишь фрагмент истории, но для вас она значила очень многое. Когда она меня спросит, как все прошло — а она спросит — мне придется рассказать ей, что вы говорили об этом.
— Да, это так, — сказал Ретт. — И рассказывать об этом больно. Очень больно. Я думаю, что большинству людей тяжело рассказывать о смерти матери, а тут еще и самоубийство. Это ударило по Джеку сильнее, чем по мне, потому что он во всем винил себя. Он думал, что, так как был старше, то должен был первым распознать, насколько хуже ей становилось. Только распознать было трудно, ведь она была полна жизни, и с ней было… так интересно. Она буквально парила над нами, когда мы играли в карты, настольные игры или собирали пятьсотэлементный пазл «Туко». Иногда она заводила свой патефон «Викторла» и пыталась научить нас танцевать Чарльстон, и если у нас не получалось, она танцевала сама, со своей тенью на стене. Она рассказывала анекдоты… играла на уке… показывала нам, как делать фокусы с Исчезающей Монетой и Парящим Платком. И — это важно — на высокой полке у нее стояла большая синяя керамическая банка из-под печенья с красными узорами. Она всегда была полна, и мы ели печенье с огромным удовольствием. Они были такие разные, и все такие вкусные. Этот домик, может быть, и был немногим больше гаража, но для нас там было много чего интересного. Она знала это, и я не уверен, что даже взрослый человек смог бы распознать правду под всем этим камуфляжем.
— Какую правду? — спросил Дейл.
— Что ей становилось все хуже. Она заводила разговор о параллельных мирах, которые находились прямо рядом с нашим, и инопланетных расах, которые жили там, и что было что-то, что очень хотело заполучить ее. Это что-то разговаривало с ней через электрические розетки и лампочки, рассказывала она, и она выкручивала все лампочки на ночь и закрывала игральными картами штепсельную коробку на полу. Она рассказывала, что целлулоид на картах, очень эффективно заглушает этот голос. Только при этом она смеялась, словно это была такая шутка.
— Уххх, — сказал Дейл. — Круто.
— Она нарисовала карту на одной из стен, и время от времени дополняла её. Она говорила, что это страна в одном из этих, других миров. Она называла её Лаланка, и населяли ее офентити. Ты знаешь, что это значит?
Дейл покачал головой.
— Существа, которые хотят попасть в наш мир, но не могут. По крайней мере, пока. Они были закупорены некоей сдерживающей силой, и это было очень хорошо, потому, что они были голодны. Она сказала, что если они когда-нибудь попадут в наш мир, то съедят все — не только людей и животных, но и землю, машины, здания и даже небо. Во всем другом она была вполне нормальной. Она делала покупки, она держала себя в чистоте и опрятности, она была очень нежна со мной и Джеком, и она никогда не задавала вопросов о Пите. Перед нашим отъездом она говорила нам, чтобы мы сказали ему, что она всегда ему рада. «Я переехала только потому, что, если бы я осталась, это было бы небезопасно для вас, мальчики, и для вашего отца,» — говорила она.
— Это же потрясающе.
Ретт пожал плечами и развел свои обрюзгшие руки.
— Только не для нас. Мы просто мирились с этим. Вот как поступают дети, Дейл. Но ее карта — это было нечто потрясающее. В последний год ее жизни, каждое наше посещение, на ней появлялись новые штрихи: горные хребты, озера, деревни, замки, леса, дороги.
— Твой отец когда-нибудь видел её?
— Да, много раз. Он говорил, что это было настоящее произведение искусства, и заявлял, что карта заслуживает место в какой-нибудь художественной галерее. Я думаю, он считал, что карта была одной из немногих вещей, которые не давали её полностью сойти с рельсов. Ну и еще, конечно же, наши поездки к ней. В эти дни я думаю, некоторые люди, умные люди, назвали бы это защитной реакцией. Иногда мы просто сидели в ее маленькой кухне, поедая бутерброды с золотистой корочкой, и она расспрашивала нас о школе и наших друзьях, и дополнительно опрашивала нас, если у нас был экзамен. Джек алгебры не понимал, и она объясняла ему, используя печенье из банки. Она рисовала знак равенства на листе бумаги, и клала три печенья из банки с одной стороны и семь с другой. Рядом с тремя печеньями, она рисовала знак +, и говорила Джеку, чтобы тот выкладывал печенья на вторую кучку, пока обе стороны от знака равенства не сойдутся.
— Да. Круто.
— А между этими вполне рациональными, нормальными вещами, она рассказывала нам о том, что происходит в Лаланке, где гоббиты — это были существа, жившие в глухом лесу — производили ужасный белый туман, который убивал
Последние комментарии
10 часов 14 минут назад
10 часов 31 минут назад
10 часов 43 минут назад
10 часов 49 минут назад
13 часов 20 минут назад
13 часов 24 минут назад