Вавилонская блудница [Анхель де Куатьэ] (fb2) читать постранично, страница - 30

тщетно. Топкая жижа тянет ее вниз.

Мгновение – и Нина идет ко дну. Бесконечное падение в пустоту. Она задыхается, заглатывает жижу. Гадкое чувство. У Нины начинается рвота. Ее выворачивает наизнанку. Она продолжает падать. Жгучее, мучительное чувство безысходности. Она скована по рукам и ногам, она тонет!

– Нина! – страшный, идущий из глубины Голос. – Нина!

– Да! Да! – пытается кричать Нина.

– Нина, ты в утробе мира! Не сопротивляйся! – требует Голос. – Ты маленькая девочка! Ты совсем маленькая! Ты помнишь, Нина?!

– Да, я помню! Я помню! – отвечает Нина, чувствуя, что с каждой секундой дышать становится все труднее и труднее.

Масса черной жижи растет над ней с каждой секундой и давит на грудь. Не продохнуть.

– Ты понимаешь, что тебя не любят, Нина? Ты для них «сложный ребенок». Они не хотели тебя, а теперь отвергают. Им плохо и тяжело жить. Они не хотели тебя. Ты «сложный ребенок». Они отвергают тебя, Нина! Они считают тебя «взбалмошной» и «капризной». Они думают только о себе. Ты помнишь?!

– Да, да! – Нина начинает плакать.

Она не хочет вспоминать родителей, детство. Теперь ее душат еще и слезы. Давление изнутри, давление снаружи. Еще мгновение – и она не выдержит… Это невыносимо!

– Тебя никто не любит, Нина! Ты никому не нужна!

Мощный, тяжелый, глубинный Голос сотрясает вокруг Нины массу черной жижи. Она слышит этот Голос своей кожей, телом. Он со всех сторон.

– Да, да! – Нина плачет, давится жижей, ей хочется умереть.

– Нина, но почему ты сама не любишь себя?! – голос вокруг становится зычным. – Тебя никто не любит, Нина! Но ты нуждаешься в любви! Так люби себя! Люби!

– Да, я буду… Я буду… – Нина продолжает давиться отвратительной черной массой.

– Нина, ты достойна любви! Это говорю тебе Я! – резонирует Голос.

– Да…

– Нина, те, кто не любит тебя, недостойны жизни!

В черной массе проявилось три мужских черепа.

– Да!

– Нина, ты все сделала правильно! Теперь они сами себя погубят! Они убьют друг друга! Это твоя месть, Нина!

– Да!

– Нина, люби себя! Не дай им сделать себя несчастной!

– Да! Да! Да!

– Помни: твои несчастья в твоем детстве! Помни! Ты любишь себя! Помни! Никто не причинит тебе вреда! Помни! Только твоя страна, твое детство! Помни! Не подпускай к себе! Ты под моей защитой! Я спас тебя! Помни!

– Да, Катар! Да!

Нина вскакивает на постели и тут же, как подкошенная, падает на пол. Ее выворачивает наизнанку. Лишь с третьим залпом зеленой, скверно пахнущей рвоты ей становится чуть-чуть легче.

– Да, да, да… – шепчут ее губы.

У меня тоже была рвота. Я задыхался. Мне казалось, что я никогда не избавлюсь от этого ужасного чувства липкой, маслянистой жижи с привкусом смерти на моих губах. Андрей и Гаптен были рядом. Они помогали мне как могли. С трудом я приходил в себя. Но чувства, что этот кошмар закончился, у меня не было.

– Анхель, у нас для тебя две новости, – сказал Гаптен, когда я начал понимать, что вокруг меня происходит. – Хорошая и плохая.

– Давайте с хорошей, – попросил я.

Горло саднило, словно кто-то взял слесарный ерш с металлической щетиной и отполировал его изнутри.

– Данила благополучно добрался до Нью-Йорка…

– Слава богу… – выдохнул я, ощутив небывалое облегчение. – А плохая?

– Катар тоже в Нью-Йорке…

И снова этот мертвящий холод. И снова ощущение этой жижи. И снова невыносимая боль в груди…

– Свами переслал нам письмо, – тихо сказал Андрей. – От Данилы. Он написал его в самолете. На, прочти.

Он протянул мне факс. Я схватил этот лист и прижал к себе. Сил не было. Но это письмо возвращало меня к жизни.

«Вероятно, вы придете или уже пришли к выводу, что она эгоистка, – писал нам Данила в своем письме. – Правильно. Она думает только о себе. Вокруг нее нет живых людей, только куклы. Она не понимает, что им тоже больно. Она не знает, что счастье – это не когда тебе не больно, а когда ты кого-то защищаешь от боли. Да, она эгоистка. Это так. Это Вторая Печать. Это второй великий грех человека, после желания властвовать и подавлять.

Но посмотрите шире – я ведь тоже эгоист. Ведь я хочу ее переделать. Я хочу переделать ее по своему образу и подобию. Чтобы она думала так, как я думаю, чувствовала то, что я чувствую, понимала жизнь так, как я ее понимаю. Да, я влюблен в нее. Но я люблю ее не такой, какая она. Я влюблен в ту, которой она могла бы быть. Я влюблен в ту, которая за ней. В ту, которой нет. Как писал Андрей в своей книге: «Нет ничего по ту сторону, по ту сторону только та сторона».

И я не знаю, что мне делать. Я не знаю, как мне поступить. Отказаться от своей любви, потому что это грозит обернуться страшными несчастьями? Наверное, это правильно. Я попытался объяснить себе это. Я сказал себе, что я дурак и что любовь моя – бред и вымысел. Я объяснил себе все. Но я все равно еду. Я не знаю, зачем. Это шаг отчаяния. Шаг бессмысленный и безрассудный. Шаг, ведущий к еще большей боли и к еще более страшным последствиям.

Я словно наказываю себя. Наказываю –