Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
class='book'>
Белые кони
Росли в табуне два жеребенка — Сивко и Бурко. Бегали совсем белые, только чулочки на ногах — черные. Может быть, братья были, а может, просто одинаковая масть — случайное совпадение. Так и у людей иногда бывает. Живут два человека, и так один похож на другого, что подумаешь — близнецы. И лицом похож, и походкой, и голосом, а разберешься — окажется, что эти двое совсем чужие и даже не знакомились никогда.
Ходил за жеребятами колхозный конюх Степан Луканин. Он-то, конечно, знал их родословную, но посторонним об этом — ни слова. Да и хранил жеребят пуще жизни от злого человека и от лукавого взгляда. В деревне— всякий народ. Многие, например, даже смеялись над конюхом: «Степан дурью мается. С жеребятами вместе спит».
В этой насмешке было много от правды. Решил Степан, что жеребят его уведут цыгане. Как решил — так и сон потерял. Стал заставать жеребят в свой загон. А это не дело и даже полное нарушение. Жеребята должны в колхозном табуне ходить, а Степан пригонял их в свою ограду. Начальство знало об этом, но все ему прощали — за хорошую работу, за честность. Да и была мечта у Степана, что вот вырастут жеребята, он их объездит и заберет все призы на конных соревнованиях. Степан был конюх-спортсмен.
В теплые светлые ночи жеребята плохо спали, томились. Видно, хотелось им на волю, в луга. Степан приходил к ним в загон, утешал. Кто знает, какие клички, слова он им придумывал в эти тихие ночи. Но только жеребята успокаивались и сами лезли к нему, ласкались. А он толкал им в губы то мягкий кусочек от шаньги, то сахар. И жеребята опять чмокали его в широкую сухую ладонь или цеплялись за шею. А Степан рад. Чего ждал, того и дождался. Он расстегивал потный ворот рубахи, потерянно хмыкал — не смотрит ли кто за ним, — и думал, вспоминал, удивлялся, за что ему это тихое счастье. С этим и засыпал, и даже во сне за ним ходили белые кони, говорили по-человечьи. И пахло от них так хорошо, как от теплого хлеба, который только что сняли с противня. И от этих видений, от запахов он засыпал еще крепче — и просыпался бодрый, уверенный.
Часто сына приводил к ним. Маленький Степа поглядывал на жеребят и смеялся, и казалось, что жеребята тоже смеются. Степе было пять с половиной лет, а он уже ездил верхом. Правда, садил его отец всегда на смиреную лошадь, а сам шел сзади, стерег. Серуха эта была старая и бегать быстро отвыкла. А жеребята шагом ходить не умели. Выведет их Степан из загона, наберет полную горсть рафинада и бежит впереди, а они за ним. Опять люди смеются: «Совсем сдурел наш Степан. Уж сына родил, а сам как подросток…» Но была в этом смехе и радость. Раз хорошо человеку — в тридцать лет бегом носится — то и пусть блажит, никому не мешает. А то, что любит коней, — это даже полезно. Это теперь все машины, машины, скоро и в бане, говорят, спину мылить будет тоже машина, а тогда, до войны, лошадь — главный помощник.
«Война». Хорошо бы совсем забыть это слово. Так это тяжело и печально. Но разве выкинешь из жизни, забудешь в каждой судьбе те тяжелые годы…
Вот и кончилось счастье Степана. Попрощался с семьей — и на фронт. А жеребята без него стали тосковать, присмирели. Стали даже искать его, точно не верили, что уехал. Но потом все равно привыкли. Теперь ходила за табуном, конюшила Мария Покидова, а мужиков-то не было — все на фронте. Из женщины, конечно, какой конюх. Не та ухватка, не те привычки, но табун привык и к Марии. Лошадь, как и человек, ко всему привыкает.
А время летело. Сивко и Бурко уже выросли, их обучили, объездили. В мирное время они бы забрали все призы и награды, но теперь про соревнования забыли. А скоро прошел слух, что будут забирать на фронт и коней. Слух подтвердился. В колхоз пришла разнарядка от военкомата, — и табун опустел. Взяли самых лучших, самых отборных. Сивко и Бурко тоже на фронт поехали. Мария Покидова провожала коней до станции. Там их погрузили в вагоны-теплушки, надавали овса, задвинули двери, и эшелон поехал. Никто цветов не бросал в теплушки, никто не оплакивал, кони — не люди. Но Мария не сдержалась, завыла, как по покойнику. То ли о чем-то вспомнила добрая женщина, то ли просто пожалела коней. Ведь поехали под немецкие пули, и кто знает — вернутся ли? И о людях Трудно загадывать, а тут кони…
Прошло время, и оказалось, что Мария права — Сивко и Бурко не вернулись. Зато вернулся с победой Степан Луканин, и сразу пошел на работу. Но силы уже не те, растерял. На войне его всего повредило: один осколок в плече ходил, голова тоже задета, а в правую ногу — пулевое ранение, и не гнется она. Вот как охлопатывали сосновские мужики победу. Но хорошо — хоть живой… Степана сделали бригадиром, потом самим председателем, а через месяц повезли в госпиталь. Открылись раны, и нависла беда.
Госпиталь далеко, в другой области, и поехал туда Степан умирать. Он так и дома сказал, попрощался с соседями. Правление колхоза собрал и там попрощался. Одним словом, приготовился человек. А сын не
Последние комментарии
4 часов 53 минут назад
7 часов 27 минут назад
7 часов 56 минут назад
8 часов 2 минут назад
2 часов 18 минут назад
11 часов 5 минут назад