Олаф, глупый король (СИ) [Юрий Витальевич Силоч] (fb2) читать постранично, страница - 3

весело!

Харальд приподнялся, сцапал питье своей огромной лапищей, полностью осушил кружку в четыре глотка, крякнул, и ахнул ей об пол — только осколки полетели:

— Вот теперь — хоть в ад. Всем выйти вон, кроме советника, стряпчего, Преподобного и тебя!.. Как там?… Алеф, да? — король воззрился на Олафа, отчего у последнего подкосились ноги.

— О-олаф, ваше величество.

— Олаф. Вот. Ты тоже остаешься. И позовите кто-нибудь шута!

Слуги вышли, лекарь предварительно смешал еще какое-то зелье, поставил на огонь, и тоже покинул помещение.

— Можете начинать. У меня все готово. — стряпчий снял плащ, под которым обнаружилась богато вышитая рубаха, повесил его на стул, и вытащил из-за пазухи исписанный пергамент, перо и небольшую изящную чернильницу, — Осталось только поставить подпись и печать.

— Хорошо. Преподобный, начинай!

Хельги, снова почувствовавший себя на коне, подошел к королю, извлек откуда-то из недр рясы небольшую черную книжечку с виселицей на обложке и ножичек с костяной рукоятью. Ножичек он положил на кровать, а книжечку открыл, нашел необходимую страницу и начал громогласно и с помпой зачитывать:

— Именем господа нашего, Всесоздавшего, и Сына его, за наши грехи повешенного, и Дыхания святого, мир наполнившего…

— Не стой столбом. Подойди. — прошептал стряпчий на ухо Олафу.

— …И как Господь сотворил всех нас детьми своими, пусть сделает он Олафа, сына… — Отче запнулся, — Как звали твоего отца?

— Трюггви, ваше преподобие.

— …сделает Олафа, сына Трюггви, сыном Харальда, сына Фрейвара. Кровь Харальда Веселого станет пусть кровью Олафа, а кровь Олафа пусть в землю уйдет, потому что он простолюдин. — к концу проповеди Преподобный немного выдохся, и на эффектную концовку его не хватило, — Аминь. — Преподобный осенил себя висельным знамением (одел на шею воображаемую петлю, затянул ее и изобразил удушье, — Дай руку. — обратился после этого Отче к Олафу.

Олаф повиновался:

— А заче… ААА!!! — Хельги от души полоснул ножичком по ладони Олафа.

— Ваше величество?… — Харальд протянул руку Преподобному, и тот сделал надрез. — Теперь возьмите друг друга за руки и держите.

— Долго?.. У меня дела еще.

— Минуты хватит. — преподобный поморщился от такого неуважения к обрядам.

Скрипнула дверь.

— Я ничего не пропустил? — в опочивальню просунул голову некто с выбеленным лицом. Этот некто носил колпак с бубенчиками, которые забавно позвякивали при каждом движении.

— Заходи, старина. — Харальд вымученно улыбнулся, — Тебя-то мы и ждали.

— О-о-о, бедный, бе-едный, бе-е-едный король Харальд! — войдя, заблеял напыщенно-трагическим голосом шут, — Сколько раз предупреждал я тебя? Сколько раз говорил, что вино, женщины и неумеренность в еде доведут тебя до гибели?.. Сколько?..

— Нисколько.

— …Ну да, ты прав. — ответил, после мига раздумий шут, — Я, к счастью, не заражен ханжеством в той же степени, что и Преподобный.

Отче попытался испепелить шута взглядом.

— Впр-р-рочем, мы-то знаем, что преподобный — наш человек, и не чурается выпивки. — Шут подмигнул Харальду, — Даже несмотря на заповедь «не пий». Или ты, Хельги, пьешь по ночам, в темноте, пока Всесоздавший не видит?

— К твоему сведению, — напыщенно ответил Преподобный, глядя на шута сверху вниз, — Заповедь звучит как «Не пий вина». Про пиво Всесоздавший ничего не говорил. — Хельги повернулся к Харальду, — Закончен обряд, ваше величество. Теперь этот… Олаф — сын ваш есмь. Надежда моя на то, что решение ваше королевское было правильное…

— Твое дело, Преподобный — чесать языком, а не думать над делами короля. Пшел вон!

Хельги удалился, всем видом давая понять, что его ужасно оскорбили.

— Руку, наверное, уже можно отпустить. — заметил советник, стоящий поодаль от постели.

— Да, точно. — опомнился Харальд, и бросил руку Олафа, который разу сделал пару шагов назад и застыл в полупоклоне, — Стряпчий! Давай сюда свои грамоты.

После того, как все было закончено, подписи и печати в документе, подтверждающем усыновление, были проставлены, король отослал стряпчего домой. В опочивальне остались, как догадался Олаф, лишь самые приближенные к трону особы.

Короля снова начало лихорадить, и он осушил котелок с лекарским зельем.

— Подойдите ближе.

Олаф, советник и шут приблизились к постели умирающего короля.

Харальд упал на подушки и заговорил, тяжело дыша:

— Теперь ты мой сын, Олаф. Сейчас я умру, нет времени долго говорить. Тебя коронуют сразу же, как я перестану дышать. Благородные просто позеленеют от злости. — Харальд улыбался, лежа на смертном одре, и смотреть на это было жутковато.

— Ваше величество… — умоляюще проблеял Олаф, — Не надо меня. Ну какой из меня король?… Я же крестьянин, не благородный… Я даже не богатый! Я же не умею королем быть!.. — хотя Олаф иногда и мечтал о королевской власти, сейчас, стоя у постели умирающего короля, он паниковал, как никогда раньше.