Грех [Наталия Рощина] (fb2) читать постранично, страница - 2

деликатно мама намекала на то, что к моменту поступления в институт Елена еще ни разу по-настоящему не была влюблена. Елена ждала своего часа. И когда влюбилась, поняла, что жизнь только начинается. Чувство ошеломило. Лена была словно не в себе. В очередной раз, столкнувшись с Матвеевым в фойе института, почувствовала, как екнуло сердце. Тогда-то все и началось. Влюбленная в Матвеева, Елена, не задумываясь, выбрала кафедру психиатрии — это была возможность постоянно увидеть предмет своего обожания. Тогда не думала, что она делает выбор на всю жизнь. Любовь лишала способности здраво мыслить. Слишком поздно поняла, что занимает чужое место. К тому же ей не хотелось, чтобы мама, как всегда, сказала, что психиатрия не для нее. Дочь упрямо стояла на своем. Елена Максимовна махнула рукой:

— Ты переоценила себя, дурочка. Такая работа не для тебя. Ты скоро в этом убедишься.

Елена не хотела признавать очевидного, что жизнь складывается не так, как она мечтала. Все не то: работа, муж, окружение. Ее никто не понимает и не может оценить как должно. Но это был ее выбор. На что она надеялась? На то, что однажды полюбит мужа? Читала об этом в книгах, но в жизни ничего подобного не произошло. Годы шли. Елена пыталась уговорить себя, что все правильно. В конце концов, она состоялась и как женщина, и как специалист. Ей не на что жаловаться. Муж, сыновья, благодарные пациенты — в этом смысл ее жизни. Тех, кому Елена помогла, — не сосчитать. Люди, отчаявшиеся, несчастные, приходили к ней как в последнюю инстанцию. Поначалу Елена бездумно жалела их, но со временем научилась профессиональному равнодушию.

— Нельзя пропускать через себя чужую боль, — глядя на ее терзания, роняла мама. — Завязнет она в тебе — тогда беда. Вас же этому учили?

Когда-то Елене казалось, что всех своих пациентов она запомнит на всю жизнь. Иллюзия. Научилась спокойно выслушивать жалобы. К тому же собственных проблем становилось все больше. Елене уже казалось, что пришедшие на прием больные люди отвлекали ее по пустякам. Слишком мало тех, кто реально нуждался в ее немедленной помощи. Она стала циничнее, все чаще думала о работе с раздражением. Не чувствовала удовлетворения, даже когда оказывала реальную помощь. Усталые, озлобленные, потерявшие веру, разругавшиеся вдрызг с близкими, погрузившиеся в черноту депрессии, стоящие на шаг от пропасти, — скольких Елена спасла, вытащила из черноты!.. Она делала все, что нужно, но знала, что ее усилия напрасны. Живут, грешат и не хотят признавать этого. Ей не жаль их. У каждого свое наказание. Бог все видит! Ну и черт с ними! На душе тоскливо. Перемены ее тревожат.

Елена вздохнула. Будь она такой и двадцать пять лет назад, хватило бы у нее смелости пойти на столь рискованный шаг, как усыновление чужого ребенка? Тогда ее ничто не могло остановить. Друзья отказывались комментировать. Родители предостерегали, пугали, отговаривали. Она же объясняла, что иначе поступить не может.

— Ты же не знаешь его генов, доченька! — мама билась в истерике. Елена Максимовна приняла новость в штыки.

— Абсолютно нормальный ребенок, — твердила Лена.

— Рано или поздно объявится его мамаша. Ты представляешь эту ситуацию?

— Не объявится.

— Ты сошла с ума. Ты — девчонка. Зачем тебе чужой ребенок? Своих нарожаешь.

— Нарожаю, но и этого не брошу.

— Да кто тебя уполномочил?! — закричала Елена Максимовна. Ее бесило упрямство дочери.

— Я сама, — вздернула подбородок Лена.

— Я не позволю тебе исковеркать твою жизнь, слышишь?! Ты только начала работать. Ивану защищаться нужно. Тоже мне, родители выискались! На ноги встаньте, а потом о детях думайте.

— Мы ни у кого не сидим на шее. У нас отдельная квартира. Спасибо бабушке. Так что отказать нам не должны!

— Не позволю! Мой дом для вас и для этого найденыша закрыт! — Елена Максимовна зарыдала. — Ты слышишь меня, Лена? Я не шучу.

— Слышу, мам, только не кричи и не плачь. Мы все решили, прости.

Елена видела, что матери нелегко смириться с фактом появления в их семье чужого ребенка, но вопрос был решен. Решен без вынесения на расширенный семейный совет. Она знала, что должна поступить именно так. Внутренний голос подсказывал Елене, что она права. Это был шаг на пути построения идеального мира, на пути исполнения мечты. Главное — Иван однозначно ответил «да». Он на ее стороне, значит, все будет хорошо.

Милая, не понимающая ее мама. На этот раз она не хотела ничего слышать. Ситуация вышла из-под ее контроля. Никто не спросил ее совета — небывалый случай. Елена Максимовна плакала, требовала, шантажировала плохим самочувствием. Она всегда была для дочери другом. Во всяком случае, так считала. Мир рухнул. Ее дочь больше не нуждалась в ее поддержке, советах. Она заигралась в непонятную игру, и это только начало. Ее нужно остановить, но как? Мама пыталась понять — в чем ошиблась? Где недосмотрела? С мужем разговаривать бесполезно. Он ей не советчик. Всю ответственность продуманно и безоговорочно он возложил на