В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
ЗИЛ идет медленно, рыская передком из стороны в сторону: на поворотах заносит тяжелый кузов. Неожиданно машина зарывается в глубокий сугроб, и мотор глохнет
— Кажется, сели по-настоящему, — говорит Димка, гася фары. Он открывает дверцу и выпрыгивает на дорогу,.
Вытащив из-под кузова лопату, Димка принимается отбрасывать снег. Работает он неистово — над его лопатой бушует белая метелица. Затем заводит мотор, сдает назад и тут же машина снова зарывается по самые ступицы. Так повторяется много раз.
— А почему ты все время назад и назад? — говорит Леля, стоя на подножке. — Ты вперед попробуй.
— Вперед не пойдет. Задняя скорость сильнее…
Он возится еще минут десять-пятнадцать, потом молча пристраивает на место лопату, отряхивает снег с сапог и, потоптавшись на подножке, усаживается в кабине.
— Ну, что? — тревожно заглядывает ему в глаза Леля.
— А то, что закрыт перевал…
— Что же делать теперь? — Она смотрит на него с растерянностью и надеждой.
— Ждать, пока бульдозер придет.
— Что же делать? — повторяет она.
— Будем встречать Новый год здесь, на перевале. В клуб, небось, елок таких не привозят.
Она удивленно смотрит на него и вдруг начинает смеяться.
— Ну конечно же… это из-за меня…
— Почему из-за вас?
— Ты же бабу взял, Дима. Вот тебе и не повезло.
— Это не потому, — решительно уверяет он. — Номер у меня несчастливый, оканчивается на цифру, тринадцать.
— А если пешком?
— Все равно к двенадцати не поспеем, осталось чуть больше часа.
— Так мы же замерзнем тут. Бульдозер может и не придти. Праздник ведь.
— Замерзнуть, в лесу-то? С костром да с печкой в машине? А мотор все равно греть придется, чтоб вода в радиаторе не замерзла.
— Дима, нельзя мне оставаться. Пойми, никак нельзя…
— Выручат нас утром, не бойтесь. А если что, по видному веток нарубим под колеса.
Леля сочувственно вглядывается в его небритое лицо, на котором написано искреннее расстройство, и выражение ее прозрачных глаз меняется, исчезает появившаяся в них грустинка.
Девушка опускает палец на панель, и два снопа света огненной рекой льются на снег, грозя растопить его. Лучи фар упираются в три молоденьких елочки. Присыпанные снегом, они стоят на лесной опушке. Их густая хвоя серебрится, как нейлоновый мех. Леля поворачивает регулятор громкости, и кабина наполняется звуками, точно музыкальная шкатулка. У Димки светлеет лицо и добродушно раздвигаются выпачканные маслом губы. Он ведь совсем недавно продувал клапан.
— А сейчас, — решительно добавляет Леля, — ты разведешь костер и расчистишь площадку. А мне понадобится проволока или нитки и все, что может пойти на игрушки. Все!
— Да этого хоть сколько, — сияя бормочет он.
Димка бросается в снег, переворачивается через голову, встает на ноги и начинает бегать взад и вперед по ровной площадке у самых елок. Потом он ложится на землю и. перекатываясь с боку на бок, утюжит снег, как настоящий дорожный каток.
Управившись с трамбовкой, Димка приносит из леса сучьев и разводит огонь. Наконец костер разгорается, стреляя в небо желтыми искрами. Димка подходит к Леле и останавливается.
Одна из елочек, та, на которую падает больше света, стоит нарядная, как культовое дерево язычников. На ней болтаются красные тряпочки, посверкивают подвешенные на нитках двенадцативольтовые лампочки и запальные свечи. Оранжевыми шарами матово светятся тронутые изморозью мандарины. Макушку елки украшает пятиконечная звезда из толстой проволоки, обмотанной красными лоскутами. А под елкой, на подстилке из мягкой хвои, сидит розовый пупс. Сидит и не мерзнет.
Димка немеет от восторга. Чтобы внести в эту работу и свою долю, он начинает выдергивать из подранной телогрейки клочки ваты и вешать ее на елку. Вата в стеганке грязная, свалявшаяся и не идет ни в какое сравнение с настоящими снежными хлопьями, которые с легким шорохом осыпаются с высоты. Но парень не видит разницы, ему просто необходимо помочь Леле. Он охвачен порывом творчества.
— Дима, что ты делаешь? — прикусывая от сдерживаемого смеха губу, спрашивает девушка. — Снег идет…
— Нужно больше снега, — с какой-то фанатической убежденностью отвечает он, по-прежнему продолжая развешивать ватные хлопья.
Потом Димка идет к машине и достает из-под сиденья свои заветные бутылки.
— Откуда это? — удивленно говорит Леля.
— Запас карман не тяготит, — самодовольно отвечает он. — А пока пошли греться, до полночи еще есть время…
Тихо работает на холостых оборотах мотор. Минуты проносятся одна за другой, как легкие снежинки в запотевшем окне. Димка срывает с бутылок серебряную
обертку, и на два оборота отпускает петельки проволочных корзиночек, в которые заключены пробки.
— Ну! — Он включает приемник на полную мощность. Из динамика волнами накатывается размеренный гул большого пространства. — Стаканов у нас нет, каждому своя тара.
В глухую ночь врывается звон, словно кто-то переставляет на столе хрустальные рюмки. Это бьют куранты на Красной
Последние комментарии
9 часов 55 минут назад
10 часов 12 минут назад
10 часов 37 минут назад
11 часов 9 минут назад
12 часов 16 минут назад
13 часов 56 минут назад