Чемодан пана Воробкевича [Ростислав Феодосьевич Самбук] (fb2) читать постранично, страница - 2

погонами и блестящими орденами, хрюкает от удовольствия и слизывает с пальца остатки мяса. Грицко Стецкив почему–то напомнил ему вонючего кабана. Да что поделаешь — силой его бог не обидел, а впрочем, ко всем чертям. Особенно сегодня…

Дмитру снова стало страшно. Если выглянуть из кустов, то на горизонте, за рожью, можно увидеть село — большое прикарпатское село, куда они войдут ночью.

Юноша с уважением посмотрел на сотника. Откуда в этом немощном теле такой боевой дух? Недаром Юхиму Каленчуку дали прозвище Отважный. Ей–богу, крепко засел у большевиков в печенках сотник Отважный, потому что, говорят, даже награду за его голову назначили. Правда, Дмитро слышал это от самого Каленчука, но он привык верить сотнику…

Стецкив наконец оторвался от еды, вытер жирные пальцы о мешок и спрятал остатки сала и хлеба. Солнце уже совсем склонилось над горизонтом, тени деревьев и кустов удлинились и напоминали странных сказочных существ. Каленчук лязгнул затвором автомата, встал.

— Трогаемся! — коротко приказал он.

И они молча пошли за ним, словно нырнули в бескрайнее ржаное море.

Когда добрались до села, было уже темно. Засели в огородах, в густой кукурузе, и долго прислушивались к звукам, долетавшим из темноты. Где–то поблизости заскулил щенок, кто–то свистнул, подзывая, и он радостно залаял — Дмитро представил, как тот прыгает, пытаясь попасть холодным носом прямо в губы, и ему почему–то стало тоскливо, и сердце встрепенулось. Прошла в хату женщина — засветилось окошко, вырвав из темноты кусок огорода. Дмитру показалось, что это упал луч прожектора. Но не только ему: под плетнем зашевелился Стецкив, и Каленчук тихо выругался, успокаивая его.

Дмитро удивлялся выдержке Отважного, но вспомнил, что сотник здешний — в селе ему знакома каждая тропинка, зря голову не подставляет.

Сегодняшнюю акцию Каленчук задумал давно, да все как–то не выходило. Свои люди говорили, что в Качаках хорошая охрана, голыми руками здесь не возьмешь — «ястребки» ночами устраивают засады, без большой силы лучше и не суйся. А из Каленчуковой сотни осталось едва полтора десятка боевиков, и Отважный не хотел рисковать. Позавчера верный человек передал: «У «ястребков» учения или маневры, чуть не все отправились в райцентр. Лучшего случая не приходится и ждать…»

Село засыпало. Щенок уже не скулил, лишь в хлеву за огородом переступала с ноги на ногу и вздыхала корова. Каленчук окликнул Дмитра — и они пошли напрямик, перелезая через плетни, топча овощи. Потом сидели под деревьями в вишневом саду, пока отошедший куда–то Грицко не свистнул из темноты.

Перебежали улицу и остановились под старой, крытой соломой хатой.

Дмитро удивился: неужели тут живет председатель первого в районе колхоза? Но на размышление не было времени. Каленчук горячо задышал ему в ухо:

— Постучи в окно… Когда отзовутся, спроси председателя… Тымчишина Федора Ильковича. Да стань так, чтобы тебя видно было… Мол, надо нескольким офицерам переночевать…

Дмитро снял автомат, отдал Каленчуку.

— Прекрасно, — похвалил тот, — так убедительней.

На первый стук никто не отозвался. Парень постучал сильнее — хата молчала. Дмитро перешел на другую половину, где, должно быть, была кухня, забарабанил так, что и мертвый бы проснулся.

— Товарищ Тымчишин! — крикнул он для верности. — Федор Илькович! К вам из сельсовета…

Никого.

От кладовки метнулась тень Каленчука.

— Замолчи! — остановил он Дмитра. — Не пришел еще… Обождем…

— А жена? — спросил паренек.

— Вдовец он. А дочка в райцентре учится.

— Вот что! — предложил Грицко. — Давайте, того… высадим окно и подождем в хате. Так надежнее…

— Шума наделаем, — возразил Каленчук.

— Это я, того… возьму на себя…

— Давай, — согласился Отважный.

Стецкив быстро обошел хату, поддел ножом стекло — только хрустнуло, словно сломалась иголка.

— Ловко, — похвалил Каленчук и первым полез в хату.

Дмитро протянул ему автомат. Отважный осторожно посветил фонариком, прошел в кухню, потом в комнату.

— Никого, — вернулся он, — лезьте.

— Открой дверь, — предложил Грицко.

— Не надо, еще кто–нибудь из соседей увидит.

Влезли в окно. Глаза уже привыкли к темноте, и Дмитро сразу заметил, что в комнате почти нет мебели: стол, кровать, этажерка с книгами. Потрогал книги, даже взял в руки одну из них.

Услышал злой шепот Каленчука:

— Чего рот раззявил? Закрой окно — и в сени!

Сотник прав: теперь не до книжек. Схватил автомат и почему–то на цыпочках пошел за Грицком к двери.

В сенях было совсем темно и пахло картофелем. Уселись прямо на пол, положив рядом автоматы. Сидели молча, словно боясь спугнуть мертвую тишину. Первым не выдержал Дмитро.

— Интересно, который час? — шепотом спросил он.

Каленчук недовольно зашевелился, но посветил фонариком.

— Двадцать минут одиннадцатого…

— Рано… — разочарованно протянул Дмитро. Действительно, ему казалось, что уже