В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
удивительно ли, что бедность имела неудачи, должна была переносить нужды и вполне представлять себе все неудобства зимы, все порывы ее Но и при всем этом, некоторые, из среды, совершенно недостаточных, или претерпевавших бедность, находили средства к поправлению своего жалкаго положения…. Нет, как говорится — правила без исключения….
К числу таковых, изключенных из общаго правила бедняков, принадлежал коллежский регистратор Профилин. Иван Иванович — так было имя его, не смотря на довольно малое жалованье, им получаемое по службе, и ограниченные приходы, умел — как говорится — зашибить копеечку…. Он, чуждый всякой прихоти, во многом отказывал себе, не баловал ни своего вкуса, ни своих желаний и всегда оставался доволен малым. Это самое сберегало у коллежскаго регистратора Профилина денежки, которые он, давал даже в проценты. Знакомя читателя короче с господином Профилиным, надобно сказать, что он не имел ни когда и ни в чем большой нужды и даже выходил из обыкновенной сферы, подобных ему коллежских регистраторов. У Профилина была порядочная теплая, сухая квартира и ежедневный обед и ужин, и лишняя пара платья, и даже всегда… рюмка ерофеича….
С наступлением осени 1784 года, Иван Иваныч не боялся зимы севера; его не пугало приближение оной: он знал, что хотя и некрасивая, но по крайней мере теплая шуба могла защитить его грешное тело от действия холода, и потому осень 1784 года, более нежели холодная, страшила Профилина гораздо менее нежели других. Да и причина этому была самая естественная: он на рамена свои воздел свою потертую крытую толстым черным сукном лисью шубу, а свою велемудрую голову покрыл ватным картузом. В этом наряде расчетливый Иван Иваныч считал себя довольнее каждаго провинциальнаго секретаря, каждаго премиер-майора, не имеющих у себя теплой шубы…. Он не был честолюбив. Дослужась до коллежскаго регистратора и, нажив небольшое состояньице, он оставался доволен малым. А это малое его, состояло в простом, но впрочем довольно сытном, ежедневном обеде и почти в ежедневном получении маленьких доходцов с приобретеннаго им капитальца. Иван Иваныч часто говаривал: «Мне не надобно многаго, я буду доволен малым, но только, чтоб это малое было ежедневно.» — Расчетливый Иван Иваныч!
И так имея деньги и умеренно тратя их, Профилин жил, как говорится, припеваючи. Он имел даже завистников. Да и кто не имеет их? Впрочем Иван Иваныч не обращал на них внимания своего и жил тихо, спокойно, при ограниченном состоянии своем безбедно, и оставался доволен ежедневным малым.
Жизнь Ивана Иваныча Профилина, как жизнь каждаго коллежскаго регистратора прошедшаго и нынешняго столетия, кажется, по видимому не замечательна, но в последствии, напротив она интересна, по следующему случаю.
Покойный мой дедушка дай ему Бог царство небесное, случай этот знал очень хорошо и разсказал его мне и раз-сказал с тем, чтоб я непременно его описал и издал. Исполнял желание моего дедушки, а вместе и свое, я сообщаю моим читателям довольно замечательный эпизод из жизни коллежскаго регистратора Ивана Иваныча Профилина.
Может быть еще многие из старожилов нашей белокаменной Москвы, хорошо помнют, что, подъезжая с Ильинки к Флоровским, нынешним Спаским воротам, по правую сторону вокруг Лобнаго места, под горой, которая ныне уже не существует, были лавки с разными съестными припасами и, даже между их красовалось кружало, носившее тогда название: кабак под пушкою. По левую сторону, вниз от Покровскаго Собора, или церкви Василия Блаженнаго, к Москворецкому мосту было построенно несколько бедных лачуг, принадлежавших, частию Покровскому Собору, частию обывателям. Наружный вид лачуг этих согласовался с внутренним расположением оных. Видимая бедность, неопрятность, сырость воздуха и холод, ясно говорили, что одна только бедность могла иметь прибежище в них.
В одной из таковых лачуг, построенной на земле, принадлежавшей к Покровскому Собору, жил какой-то таинственный слепец, которой в простонародии слыл, то за нищаго, то за юродиваго.
Первое было справедливее: ибо он, ежедневно выходя, рано по утру из своей лачуги, садился у моста Спасских ворот, где, не сходя почти с места, просиживал до поздняго вечера и просил у каждаго проходящаго милостыни.
Редкой не подавал ему и мало было в Москве из коренных жителей ея, кто бы не знал этаго нищаго слепца. Некоторые считали его за святошу, другие за какаго-то таинственнаго старца, одним словом, мало было таких людей, которые бы этого нищаго слепца не принимали за что-то свыше и не приписывали бы ему дара сверхъестсвенности.
Поздно вечером, когда перемежался народ, нищий слепец уходил в свою лачугу, где жил, совершенно один и только, с появлением новаго утра показывался опять на Спаском мосту, для собирания, подаваемой ему милостыни.
Надобно заметить, что он не ходил по улицам и в дома, подобно другим собратам своим, а довольствовался подаянием на избранном им месте. Это место для него было, как бы
Последние комментарии
7 часов 56 минут назад
8 часов 13 минут назад
8 часов 38 минут назад
9 часов 10 минут назад
10 часов 17 минут назад
11 часов 57 минут назад