Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
слыхал, если на них посветить лампой, то можно увидеть все эти белые чаши из грибной плоти, как они дрожат и пытаются повернуться к лучу света. Балансировать на опорах в этом открытом пространстве и так-то погано, но как подумаешь обо всех этих кивающих белых тарелках, шевелящихся внизу и ждущих, когда вернется свет, становится еще хуже. Хотя у меня и была страховка, чтоб пристегиваться к перекладинам, все равно с этой работой хотелось покончить как можно быстрее.
К счастью, дел тут было немного. С проводов слезла резиновая оболочка — то ли разложилась, то ли ее радостно сгрызла какая-то местная живность — и у меня в рюкзаке было достаточно запасного материала. Какой-то торгаш, которого знает Тэмм, приносит ее из более глубокого подулья. Без понятия, где ее добывают, но если чуток расплавить эту штуку, то ее вполне легко можно намазать, куда нужно.
Я быстро покончил с делом и уже через полчаса шел обратно и, как всегда, божился про себя, что если нам опять придется чинить эти треклятые провода, то я воспользуюсь услугами одного из неумех-литейщиков Перехламка, и еще раздобуду маленькие клетки, чтобы всякие паразиты не могли добраться до светильников. Даже на собственные деньги куплю, если понадобится, у меня их хватало, и я настолько ненавидел работу на мосту, что это того стоило. А то ведь еще были всякие байки про то, что можно встретить в том направлении. Стаи диких крыс, падающие сверху пауки, даже падалюги, если верить слухам — твари, которые выползли из скверноземья после нападения, ищущие воду и добычу. Я сомневался, что они могут подобраться настолько близко к Перехламку, но ведь всякое бывает. Я задумался над тем, чтобы возродить старую договоренность с Нардо, как было, когда мы впервые устанавливали на мосту светильники: один работал над фонарями, а другой стоял в дозоре с оружием наготове.
Я увидел Нардо впереди, когда спустился с моста и прошел меж обломков и гигантских ветвистых грибов, окружающих Туманные равнины. Хим-туман только начал собираться, когда воздух остыл, подчиняясь своему двадцатичасовому циклу, и огни на стенах Перехламка вдали все еще оставались отдельными точками света, а не сплошным оранжевым свечением, как при самых густых испарениях. Мы бы к тому времени уже ушли: сгустившись, туманы приобретали некую жгучую примесь, от которой даже самые крепкие операторы лебедок забивались в жилища.
Нардо облокотился на самую большую из ржавых балок, которые огораживали порт подъемника и поддерживали уродливый занавес из колючей проволоки и цепей. Его было легко узнать: как и у меня, у него был ранец и пояс с инструментами, над плечом торчала маленькая складная стремянка, а над головой, на фонарном шесте, качался шар света. У фонарщиков Перехламка нет официальных меток, например, медальонов, как у гильдейцев, или определенных цветов, как у банд, но нас всегда можно узнать по экипировке. Хорошее снаряжение и хорошая одежда. За нами всегда присматривают.
— Надписей стало больше, — сказал я, пока мы шли. Освещение Перехламка становилось ярче, а грибной лес слева от нас редел, уступая место споровым садам и металлическим хижинам на плантациях Кишкодера.
— Аха. Я их тож видел. Таки же, как все другие.
Нардо никогда не рассказывал, откуда он родом, но у него был самый густой неразборчивый акцент нижнего улья, какой я только слышал.
— Такие же? — спросил я. — Все те же «вода для всех»?
— Аха, они. И немного других. «Вода Перехламка — наша вода». Тип того.
— Таких не видел, — сказал я. Нардо быстро огляделся и вынул из куртки флягу для воды. — Я видел только один с другим текстом, у заброшенных ям на дне трубы, на одной из этих больших, висячих вентиляционных решеток. Та же зеленая краска. Там было написано «Мы будем бороться и мы будем пить».
Я ухмылялся. Нардо хлебнул еще воды, прежде чем я договорил, начал смеяться, едва не подавился, согнулся пополам и кое-как проглотил. Я увидел, как какие-то фигуры, стоящие вокруг горящих бочек возле подъемника, любопытно посмотрели в нашу сторону, но фонарщиков обычно оставляют в покое и не вмешиваются в их дела.
— Думаешь, им этого надо? — спросил я у Нардо. — «Мы будем бороться и мы будем пить». Может, они так даже завербуют кого-нибудь. Пусть думают, что им светит попойка.
Нардо снова подумал об этом и расхохотался, и уж на этот раз он подавился. Вода брызнула изо рта, промочила щетину на его подбородке и перед тяжелой серой блузы. Я похлопал его по плечу.
— Ну только посмотрите на этого избалованного фонарного сноба с его водичкой. За это, между прочим, на площади десяток гильдейских жетонов дают.
— Иди ты, богатей. А ты-то скок в своей норе упрятал? Воду зажимаешь, жлобина.
Мы обменялись тычками в бока и продолжили идти. Я и Нардо были самыми старшими из фонарщиков — Венц, Мутноглаз и Тэмм были младше на пять лет или больше — но достаточно крепко дружили, чтобы порой во время обходов вести себя как юнцы. Тэмм даже шутила, что мы как близнецы, хотя мы нисколько
Последние комментарии
11 минут 21 секунд назад
1 час 17 минут назад
1 час 39 минут назад
1 час 44 минут назад
1 час 55 минут назад
1 час 58 минут назад