Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
англичанами индусов, живших в Южной Африке, Толстой записал в Дневнике: «Читал о действиях англичан в Африке. Всё это ужасно». Толстой решительно отвергает мысль, будто жестокости «цивилизованных» колонизаторов нужны в целях просвещения отсталых народов. «Какой вздор, — восклицает Толстой. — Почему же людям, живущим христианской жизнью, не пойти просто, как Миклуха-Маклай, жить к ним, а нужно торговать, спаивать, убивать» (стр. 161).Толстой резко бичует правителей капиталистического мира за совершаемые ими «обманы, мошенничества, подкупы, подлоги, шпионства, грабежи, убийства».[7]Беспощадное осуждение Толстого вызывают действия империалистов в Китае. В связи с разделом Китая на сферы влияния европейских государств и отторжением от него ряда территорий Толстой в марте 1898 года отмечает в Дневнике: «Хотят завладеть Китаем русские, японцы, англичане, немцы; ссоры, дипломатическая борьба, будет и военная...» (стр. 185). И два года спустя, когда в Китае действительно началась «военная борьба» и империалисты потопили в крови боксерское восстание, Толстой выразил горячее сочувствие китайскому народу, отстаивавшему свою свободу и независимость. Он призвал китайский народ не доверять империалистам — «шайке самых ужасных, бессовестных разбойников, не переставая грабивших и грабящих, мучающих, развращающих и губящих телесно и душевно весь рабочий народ, 9/10 населения в Европе я Америке».[8] В статье «Две войны», написанной в августе 1898 года, Толстой подверг резкому обличению агрессивные устремления империалистов Америки.[9]Писатель указывает, что американские капиталисты грабят и угнетают не только народы других стран, но и трудящихся самой Америки. Он приводит такой яркий факт бесчеловечного отношения к людям в «демократической» Америке: «В Нью-Йорке компании железных дорог по городу давят каждый год несколько человек прохожих и не переделывают переезды так, чтобы не было возможности несчастий, потому что переделка эта стоит дороже, чем уплата семьям ежегодно раздавленных» (стр. 120).Толстому глубоко противны буржуазные ученые, пытавшиеся своими «теориями» оправдать капиталистический строй. Он резко осуждает мальтузианство — людоедскую теорию английского экономиста Мальтуса, оправдывавшего войны и другие формы человекоистребления. Он зло высмеивает лжеученого Вейсмана с его «теорией» наследственности. «По Вейсману, — пишет Толстой, — объяснение наследственности состоит в том, что в каждом зародыше есть биофоры, биофоры же складываются в детерминанты, детерминанты складываются в иды, иды же в иданты. Что за прелесть для комедии». Приведя далее рассуждение Вейсмана о том, как «не смертные» существа не выдержали борьбы с смертными, то есть «бессмертные померли», Толстой восклицает: «Неужели не удастся воспользоваться этой прелестью» (стр. 48). Очевидно, Толстой мечтал воспользоваться «этой прелестью» в комедии, подобной «Плодам просвещения», где он жестоко высмеял западноевропейских псевдоученых, «теоретиков» спиритизма и их русских поклонников.Толстой резко критикует русских либералов, превозносящих на все лады западноевропейские «порядки», и показывает истинное лицо буржуазной демократии. В конституционных странах, говорит писатель, правительства состоят «из представителей, депутатов. И вот эти самые депутаты, избранные для того, чтобы избавить людей от самоуправства, разрешают между собой разногласие дракой. Так было во французском, потом в английском, теперь то же произошло в итальянском парламенте» (стр. 44—45).Толстой разоблачает варварский, людоедский характер современного ему буржуазного государства. «Мы дожили до того, — пишет он в Дневнике, — что человек просто добрый и разумный не может быть участником государства, то есть быть солидарным, не говорю про нашу Россию, но быть солидарным в Англии с землевладением, эксплуатацией фабрикантов, капиталистов, с порядками в Индии — сечением, с торговлей опиумом, с истреблением народностей в Африке, с приготовлениями войн и войнами» (стр. 9).Беспощадно критикуя помещичье-капиталистическую эксплуатацию, Толстой настойчиво ставит вопрос о том, когда же будет «конец насильственному строю» (стр. 22). Он заявляет, что «существующий строй жизни подлежит разрушению... Уничтожиться должен строй соревновательный и замениться коммунистическим; уничтожиться должен строй капиталистический и замениться социалистическим; уничтожиться должен строй милитаризма и замениться разоружением и арбитрацией... одним словом, уничтожиться должно насилие и замениться свободным и любовным единением людей».[10]Толстой решительно отвергает все «теории» буржуазных ученых о возможности «улучшения» капиталистического строя без коренной ломки его основ. В годы работы на голоде, близко узнав, до какого предела
Последние комментарии
5 часов 14 минут назад
8 часов 2 минут назад
1 день 18 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 10 часов назад