20 000 лет подо льдом [Мор Йокаи] (fb2) читать постранично, страница - 2

Жизнь моя под угрозой: если не буду питаться - умру от голода, если не буду пить токайского-умру от цинги.

К тому же мои товарищи еще и винтовки забрали с собой, не оставив ни одной, чтобы я хоть мог защититься от хищных зверей или застрелить какую-нибудь дичь. Ведь с пушки медведя не убьешь.

Мысль о пушке показалась мне спасительной. Да, пушки остались здесь! Пойду и выпалю со всех по очереди! Может, мои товарищи еще не очень удалились! Может, услышат выстрелы и

вернутся за мной. С этой мыслью я зашел в ту часть корабля, где стояли пушки, и тут чуть не обомлел от ужаса!

Только приоткрыл я двери, как к ним бросился огромный медведь. (Вероятно, он добрался сюда через бойницу).

Я узнал зверя.

Это была белая медведица, у которой позавчера я застрелил медвежонка. От выстрела на ее спине истлела шерсть, по этой подпалине я узнал зверя.

Я съел ее ребеночка, теперь она съест меня.

Испуганный, вбежал я в физический кабинет и закрыл за собой дверь на засов. Но это слишком ненадежная защита. Медведица лапой разобьет доску и влезет через дыру.

Я погиб. Спасения нет. Может, найду хоть какое-то облегчение перед неизбежной ужасной гибелью? Но как? Да с помощью того средства, которым врачи усыпляют перед операцией больных! Вдохну хлороформ! Вот он стоит в большой фляге. Губка, полная опасной жидкости, была уже в моей руке, когда медведица проломила верхнюю доску дверей и просунула свою страшную голову, хищно оскалив на меня зубы.

«Да ну! Чего это мне вдыхать яд? Глотай его ты!», - подумал я и бросил губку просто в пасть медведицы.

В тот же миг белая медведица очумела и застыла в щели дверей. Она крепко уснула и, вероятно, видела сладкие сны - об этом красноречиво говорила улыбка на морде и лапы, которой медведица словно собиралась кого-то ласкать.

- Видишь? - Говорю ей. - Теперь ты в моей власти: я могу отрубить тебе голову, могу содрать с тебя шкуру, а твоего мяса хватило бы мне почти на два месяца. Но я не сделаю этого, потому что я венгр: имею привычку жить мирно. Меня забыли здесь. Итак, теперь мы с тобой соотечественники и должны жить на этой Земле Франца-Иосифа. Если бы я съел тебя, против меня поднялась бы вся твоя родня, и из-за того, что я не имел бы никакой поддержки, они съели бы меня. Давай договоримся: не трогай меня, а я не трону тебя. Нам надо найти кого-то третьего, за чей счет мы могли бы поживиться. Понятно?

Знаменитый укротитель зверей Рарей имел тайну, которая теперь уже разгадана. И самый дикий конь в его руках за десять минут становился покорным ягненком. Весь секрет заключался в том, что Рарей давал коню вдохнуть хлороформа. Это одурманивало коня, и когда животное приходило в себя, то полностью менялось: услышав запах хлороформа, конь позволял делать с собой что угодно.

Теперь я испытал действие хлороформа на медведе.

Вел себя я очень осторожно. Пока медведица была еще одурманена, надел ей на передние лапы огромные матросские зимние рукавицы. Они лишили ее возможности пользоваться когтями.

Мой эксперимент удался.

Когда белая медведица проснулась, в ней трудно было узнать страшного хищника. Она начала тихо скулить, как собачка перед дверью, а когда я подошел к ней, то медведица лизнула мою руку, подала лапу, и начала тереться мордой о колени. Однако я не удивился. Если страшный дикий кабан мог стать мирной домашней свиньей, то почему же не могла освоиться и дикая медведица? Уже наперед знаю, что мое изобретение пойдет по всему миру. Представляю себе, как стада медведей будут пастись в лесах и возвращаться в деревню за медвежьим пастухом, который будет играть на бубне и свирели! Летом хозяин будет стричь медвежью шерсть, зимой кормить медведей кукурузой. А какой спрос будет на медвежье сало и на медвежьи шкуры! Медведей можно будет запрягать в карету. Действительно славным помещиком будет считаться тот, чью карету на карцагскую ярмарку втянут четыре белых медведя.

А хозяйки будут доить медведиц. Доить медведицу? А почему бы и нет! Ведь могли же предки венгров пить кобылье молоко! А разве ослица такое уж хорошее животное? А пьют же от нее молоко! Сына Женевьевы, хоть он и князем был, кормила же серна в лесу, а осужденного на голодную смерть Уголино собственная дочь кормила своим молоком. Это нарисовал сам Рафаэль. Так почему же не могла бы меня, покинутого в ледниках и обреченного на голодную смерть матроса, кормить медведица? Попробовал я - удалось, только жаль, что Рафаэль этого не видел, а то нарисовал бы!

Белая медведица приняла меня за своего сына - ишь, какой доброй стала! Но это только одна медведица. Что будет с остальными? За кораблем уже слышать их ужасный рев. Минута, и они заберутся на корабль. Вот они уже на палубе, стучат в люки. Моя хорошая белая медведица дрожит, боится за мою жизнь! Не бойся, Бэби! (Я ее назвал Бэби). Я поговорю с твоими соотечественниками.

Бэби подняла на меня свои понимающие глаза, словно прониклась жалостью ко мне. Да, и я действительно нашел