Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей [Руне Пер Улофсон] (fb2) читать постранично, страница - 2

начались несчастья.

Мои братья и сестры не выносили морской качки или по какой-то другой причине плохо чувствовали себя. Они скончались во время нашего путешествия. Мать много плакала, отец не проронил ни слезинки, я же испытывал некоторое удовлетворение: без умерших моя постель стала куда просторнее. К тому же, раньше я безуспешно пытался завоевать особую благосклонность матери, а теперь вся ее любовь принадлежала мне одному. Когда наши корабли подошли почти к самому берегу, мы ввязались в морской бой. В результате затонуло наше торговое судно, самый большой кнарр^[1], вместе со всем имуществом, ценностями и товарами. Второе, поистине страшное несчастье произошло через несколько минут после гибели кнарра. Я все видел собственными глазами. На вражеском корабле, который проносился мимо нас, мачта перегнулась, опустилась и снесла с верхней палубы мою мать. Она исчезла за бортом. Мгновенно и навсегда.

Мы высадились то ли во Фрисландии, то ли во Фландрии и зазимовали там. Наверно, надеялись собраться с силами и возобновить торговлю. Однако отец пал духом. Потери, невезение и неудачи обескуражили его. Он перестал заниматься торговлей и не мог обзавестись крестьянским хозяйством. Чтобы добывать пропитание, мы стали воровать и грабить. К весне я подрос и вышел из пеленок. Мне оказывали доверие: иной раз поручали украсть яйца или пролезть в такую тесную каморку, куда ни одному взрослому не удалось бы забраться. Порою мы умирали от голода, иногда наши столы ломились от снеди и вин, и мы пировали по-королевски. Удача, как известно, переменчива и капризна; промысел наш не был надежным и прибыльным.

Однако не утомил ли я вас своим пустословием? Постараюсь не отвлекаться и избегать излишних подробностей. Итак, в конце концов, отец продал почти все уцелевшие корабли и с двумя последними пошел под начало к какому-то викингу, — они встретились в стычке под Валландом. Все вместе мы поплыли вверх по Сене. Там я впервые в жизни поджег дом. И пошла потеха! Потом веселье поутихло, главаря то ли убили, то ли взяли в плен. Отец снова остался один. Мы продолжали плыть вдоль берегов Западной Франкии и Бретани и добрались, наконец, до места под названием Нуармотье, острова напротив устья реки Лауры. Северяне бывали там и раньше. Всех и все, что находилось на этом кусочке земли, они сокрушали, истребляли, преследовали и загоняли так далеко, как только хотели. И не было для них ничего запретного.

Вскоре мы разыскали еще один отряд северян. С новыми викингами отец то и дело отправлялся в набеги и постоянно был занят. Но все-таки в Нуармотье он успел привести к нам в каюту какую-то, как мне показалось, отвратительную женщину. Я презирал отца за то, что он забыл и предал мою покойную мать, и люто возненавидел новоиспеченную мачеху. Как выяснилось, наша недолгая общая жизнь ни ей, ни мне не принесла радости. Ей удавалось видеть меня лишь во время еды и иногда по ночам. Хотя ночью мне особенно сильно хотелось улизнуть, потому что они с отцом ничуть не стыдились и распутничали прямо у меня на глазах. В походы меня не брали. Я был предоставлен самому себе и вместе с такими же малолетними головорезами валял дурака, безобразничал и бесился.

Снова пришла весна. Корабли снарядили в дальний поход на юг. Не считаясь с советами и предостережениями, викинги нацелились на Средиземное море. Отец и его люди обеспечивали охрану и сопровождение. Чтобы я не путался под ногами, меня хотели оставить на берегу с гулящими женщинами, которые должны были ждать возвращения воинов и моряков. Я не соглашался, просил взять меня на корабль, умолял, плакал, а потом, перед самым отплытием, спрятался на борту. Меня, разумеется, как следует выпороли, когда нашли. Но возвратиться или высадить меня где попало они не могли. Так я и проплыл с ними вокруг Испании и через Ньервасунд. Для меня путешествие закончилось сразу за дельтой реки Роны, и отца своего после этого я никогда больше не видел.

Если бы кто-нибудь в тот далекий, давно минувший день сказал мне, что через несколько лет я стану грамотеем, приму христианство, получу сан епископа да к тому же буду доживать свои последние дни в Руане, я бы, разумеется, принял того человека за сумасшедшего. Впрочем, это не столь важно. Мои переживания — дело десятое. Не обо мне, — о войнах и любви, о вождях и пленницах, и о невероятных переплетениях человеческих судеб мой рассказ.

Глава I

Однажды ранним майским утром, перед самым восходом солнца Полу разбудили похожие на петушиные крики пронзительные звуки рожков. «Часовые сильно напуганы», — подумала она. Тотчас же кто-то пробежал под окнами. Послышались неистовые крики: «Норманны! Норманны!» Норманнами, то есть «северными людьми», во Франции называли викингов.

Пола выскочила из своей спальни в одной тунике на голое тело и со всех ног кинулась к городской стене. Взбежала и остановилась, раскрыв рот, с