Лёд и порох [Юлия Алева] (fb2) читать постранично, страница - 2

обсудить толщину полосок на галстуке, модную в этом сезоне. Строго отмеренная доза кокетства, нормированные улыбки, немного лести, немного колкостей. Хороший коктейль, если уж быть честной с собой. Графиня Ольга, моя свекровь, пусть биологически и младше на два года (и на четыре старше по документам), очень довольна. Теперь меня не стыдно выпускать в люди, пусть и самой кажется, что это гламурный выпуск «Ходячих мертвецов». И точно налитая порция вискаря перед сном. Чтобы просто заснуть.

День, еще один. Скоро что ли пост?

Лучше бы работала до сих пор та калитка — наплевав на богатство и положение в обществе, сбежала бы не глядя туда, где ничто не напомнит мне о несбывшихся надеждах и неосуществленных планах. А еще лучше — найти другую, в утро второго ноября — и если не пролезть, так хоть предупредить эту дурочку пропустить бал. Но лимит моих путешествий, видимо, уже исчерпался.

О случившемся со мной практически никто не говорит, но информационный шлейф явно присутствует — флиртуют только отчаянно разорившиеся, игроманы или завзятые дуэлянты. Уж и не знаю, кого бы выбрать. А выбирать кого-то уже точно надо. Одиночество накрывает удушливой лавиной каждый день, и алкоголь от этого не помогает, откровенно говоря. Как справляются эмигранты, я примерно в курсе — несколько моих одноклассников успешно осваивали в свое время самые разные континенты. Но ни скайп, ни сеансы психотерапии, ни транквилизаторы, ни даже занятия йогой мне здесь не светят, а значит нужно справляться как-то самостоятельно и придумывать что-то свое. Даже когда утром пялишься в потолок и нет сил поднять одеяло.

С очередного понедельника пообещала себе начать новую жизнь — без алкоголя и самобичевания. Несколько минут под ледяным душем, часовая прогулка на Лазорке, распланированный до последней минуты день: изучение новостей, деловые встречи с наконец переехавшим сюда купцом Калачевым, старым товарищем и благодетелем, его поставщиками, чай у графини Ольги, литературный вечер у Зданкевичей. И завтра тоже расписываем каждую минуту, чтобы вечером упасть в постель без сновидений.

* * *

А вот как раз у Зданкевичей — святые все же люди, относятся ко мне как нормальной, хотя о беде моей слышали, и не требуют фонтанировать радостью — встретился мне удивительный человек.

Николай Федорович Анненский — брат известного поэта, руководитель статистического департамента городской управы Санкт-Петербурга, этакий картинный красавец с курчавой бородой, растущей вперед почти параллельно земле. В профиль уж очень хорош. Я не имею на него видов, он едва ли не старше Николая Владимировича, но язык подвешен великолепно. Именно он и вещал о грядущем.

То есть начал он с обсуждения какой-то широко известной в этих узких кругах литературной новинки, причем как я ни вслушивалась, не поняла, кто же гениальный автор и о чем вообще речь. Мы тихо переговаривались с женой Зданкевича, Агнессой Витольдовоной. На редкость обаятельная полька, она исхитрялась создать удивительно теплую обстановку вокруг и обожала сплетни.

— О, Ксения, это удивительнейший человек, праправнук того самого Ганнибала, Абрама Петровича. Рассорился с отцом, жутко, по какому-то семейному денежному делу, и вместо чиновничьей службы поступил в университет. Вроде бы даже, — она это уже совсем шепотом произносила. — в народовольцах состоял.

Конечно, где бы еще с твоим мужем знакомство сводить — только по кружкам, да по собраниям. После смерти Тюхтяева я считалась уже безопасной для обсуждения подобных вольных тем.

— Но Вы не подумайте, Ксения, ничего такого. — она осеклась, вспомнив историю двухмесячной давности. — Милейший человек, убежденный пацифист.

Этот самый пацифист как раз воодушевленно обличал падение нравов современной Российской Империи. О, люди, вам еще «Дом-2» не показывают, не на что жаловаться еще.

— Его жена, Александра Никитична, известная детская писательница. Вы же, возможно, сами на ее книгах выросли!

Я невнятно промычала — понятия не имею о чем она писала. Из столь антикварных писательниц только Чарскую слету могу вспомнить.

— Вспомните, Вы не могли не читать «Робинзона Крузо!» Госпожа Анненская как раз переработала его для деток.

О, вот кому надо сказать спасибо за то, что прочитав весьма себе живенькую русскую версию, я как по битому стеклу тащилась через унылый и мрачный подлинник? Уже с большим уважением я покосилась на пятидесятишестилетнюю грузную даму.

— Сейчас у нее частная школа. А Николай Федорович как раз возглавил статистическую службу и пришел рассказать нам о грандиозной переписи населения всей Империи.

* * *

Первая перепись населения в Российской Империи организована несколько иначе, чем мы привыкли — полторы сотни тысяч переписчиков в один день выйдут в народ 28 января и составят всю картину страны. Перепись будет пофамильной, так что вопросов об анонимности больше не возникнет, и секретов от государства тоже.