Ранние всходы [Сидони-Габриель Колетт] (fb2) читать постранично, страница - 2

в щели и оттуда тонкими бородками осторожно пробовали воду и всем своим видом показывали, что им не страшно это орудие их ловли…

— Фил! Фил! Иди сюда! Тут полно креветок, но они не даются!

Он, не торопясь подошел, наклонился над этой маленькой, кишащей разной живностью пропастью.

— Еще бы! Ты не умеешь…

— Нет, умею, — сердито выкрикнула Венка, — мне только не хватает терпения.

Фил погрузил в воду сачок и подержал его, стараясь не сдвигать с места.

— Вот в той щели, — прошептала, склонившись над его плечом, Венка, — и до чего они хороши, просто прелесть… Не видишь рожки?

— Нет. Да это и не важно. Они сейчас вылезут.

— Да?

— Конечно. Глянь-ка.

Она наклонилась еще ниже, и ее волосы, словно короткое, плененное крыло, коснулись щеки ее приятеля. Она отступила, потом неприметным движением вернулась на прежнее место, потом снова отступила. Он, казалось, не заметил этого, однако свободной рукой потянул к себе голую, загорелую, соленую руку Венка.

— Погляди, Венка. Вот выползла самая красивая.

Венка попыталась высвободить руку, и она скользнула до запястья в руке Шила, как в браслете, потому что Шил не сжимал ее.

— Тебе ее не поймать, Шил, она уползает… Чтобы лучше видеть игру креветок, Венка снова опустила свою руку до локтя в полуразжатую ладонь Шила.

В зеленой воде длинная серая, как агат, креветка ощупывала кончиком лапки и бородки край сачка. Взмах руки — и… Но ловец опоздал, может, оттого, что наслаждался близостью неподвижной, покорной в его руке ее руки, замерев под тяжестью ее головы с густыми волосами, которая на миг, побежденная, опустилась на его плечо, но тут же непокорно отпрянула…

— Фил, скорей, скорей поднимай!.. Ах, она ушла! Как ты мог ее упустить?

Фил вздохнул, бросил на свою подружку удивленный, презирающий победу взгляд, в котором светилась гордость, освободил ее тонкую руку, не требовавшую свободы, и взбаламутил сачком светлую воду в луже.

— О! Она вернется… надо только подождать…

II

Они плавали, держась друг друга, она, подвязанная голубым платочком, загорелая загаром блондинки. У него кожа более белая, а круглая голова с мокрыми волосами — черная. Ежедневные купания, тихая, полная радость сообщали им в этом их трудном возрасте умиротворенность, детскую беззаботность — и то и другое подвергавшееся опасности. Венка легла на волну и выпустила изо рта струю воды, словно маленький тюлень. Завязанный узлом платок открывал ее тонкого рисунка розовые уши, которые днем прятались под волосами, и небольшие участки белой кожи на висках, освещенные дневным светом лишь во время купания. Она улыбнулась Филиппу; под полуденным солнцем, соперничая с переливами моря, позеленела нежная голубизна ее глаз. Ее друг внезапно нырнул, схватил Венка за ногу и потащил в глубину моря. Они вместе глотнули воды, выплыли, отплевываясь, тяжело дыша и смеясь, будто позабыв — она о своих пятнадцати годах, истомленная любовью к ее другу детства, он — о своих уже познавших власть шестнадцати, о своем высокомерии красивого юноши, раньше времени требующего повиновения.

— К скале! — крикнул он, рассекая телом воду.

Но Венка не последовала за ним, а поплыла к песчаной косе.

— Ты уже уходишь?

Она сорвала с себя свой головной убор, как если бы снимала скальп, и встряхнула своими жесткими золотистыми волосами.

— К нам приезжает к обеду один человек! Папа велел одеться!

И она бросилась бежать, вся мокрая, еще не сформировавшаяся, длинненькая, тоненькая, с небольшими буграми продолговатых мускулов.

— Ты одеваешься, а я? — крикнул Филипп ей вдогонку, и она остановилась. — Не могу же я идти на обед в открытой рубашке. А?

— Но почему, Фил? Ради бога! Кстати, открытая тебе больше идет.

И тотчас на мокром загорелом лице с глазами цвета барвинка отразились тревога, мольба, страстное желание оправдаться.

Он высокомерно замолчал, и Венка побежала по прибрежному лугу, покрытому цветущей скабиозой.

Филипп, оставленный своей подругой, что-то проворчал, барахтаясь в воде. Он не заботился о том, чтобы оказывать Венка знаки внимания. «Я достаточно красив для нее… Но в этом году она все время чем-то недовольна!»

Видимая противоречивость двух суждений заставила его улыбнуться. Он перевернулся на волне, в его уши набралась соленая вода, и они наполнились гулкой тишиной. Маленькое облачко затмило высокое солнце. Фил открыл глаза и увидел над собой проплывающие большие заостренные клювы, темные животы и скрюченные в полете лапки пары куликов.

* * *

«Странная мысль, — думал Филипп. — И что ее так проняло? У нее вид одетой обезьяны. Или мулатки, которая собирается причаститься…»

Рядом с Венка сидела за столом, положив на скатерть по обе стороны тарелки кулачки, как хорошо воспитанный ребенок, ее младшая сестра, довольно похожая на нее, с голубыми глазами на круглом, обожженном солнцем личике, с золотистыми, жесткими, как солома, волосами.