Первые дерзания [Вадим Дмитриевич Охотников] (fb2) читать постранично, страница - 2

брат, дело очень хорошее, сам этим занимаюсь и всемерно поддерживаю. Но должен быть соответствующий порядок! Надумал что-нибудь — заяви в бюро по рацпредложениям. По всем правилам. А то — самовольничать!..

Мастер вынул из кармана носовой платок и принялся вытирать им свою лысину, поглядывая при этом на инженера и словно спрашивая: «Ну, как? Довольно его отчитывать? Или еще?»

— Вопрос ясен, Иван Никанорович. Можете идти, — сказал инженер, чуть наклонив голову.

— Тогда пойдем, — озабоченно произнес Гресь, обращаясь к Семену.

— Бурыкина я хочу с вашего разрешения задержать у себя на несколько минут, Иван Никанорович, — проговорил инженер, искоса поглядывая на мальчика.

— Конечно, конечно, Александр Андреевич! Если у вас есть время, то побеседуйте с ним. Внушите ему по-отечески, чтобы он не самовольничал. Ведь парень в общем толковый и руки золотые, — забеспокоился Гресь, неловко поднимаясь с кресла.

Когда мастер вышел из кабинета своей немного переваливающейся походкой и за ним с глухим стуком закрылась массивная дверь, Семен заметил, что начальник конструкторского бюро смотрит на него, стараясь сдержать улыбку.

— Что же это ты! — весело сказал он мальчику.

— С изогнутой планкой не будет заклинивания, ручаюсь вам, товарищ инженер, — приободрившись, пробормотал Семен.

— Так почему же не пришел и не сказал об этом мне? Зачем, не посоветовавшись, начал изготовление детали, не существующей в чертежах?

— С вами посоветоваться? — удивленно спросил Семен.

— Конечно, со мной! Или с мастером!

— Я думал, что это будет неудобно… Чего это какой-то там ученик ремесленного училища лезет с советами… Оно, конечно, я нехорошо поступил. Но как-то так получилось… Дай, думаю, сделаю по-своему. Когда машину соберут и будут испытывать, то внимания, наверно, не обратят, что передаточная планка сделана иначе. Если она будет хорошо работать, конечно… А работать она должна замечательно.

— Подожди, подожди, — перебил инженер, внимательно приглядываясь к Семену. — Да чего же ты стоишь! Подходи и садись. Значит ты хотел сделать, чтобы было лучше, так сказать, тайком. Правильно я тебя понимаю?

— Получается так, — глухо проговорил Семен, усаживаясь на самый кончик мягкого кресла.

— Расскажи, что ты имел в виду, делая изогнутую планку, — попросил инженер, пододвигая к Семену лист чистой бумаги и большой, тщательно отточенный карандаш, который с одной стороны писал красным, а с другой — синим цветом.

Семена охватило волнение. Ему, ученику ремесленного училища, приходится объяснять свою идею инженеру. Да не какому-нибудь инженеру, а Александру Андреевичу Дуплову, тому самому, который создает такие чудесные, умные машины, автоматы, действующие от одного прикосновения человеческих рук!

— Эта планка должна толкать вот этот рычаг… — начал Семен, дрожащей рукой выводя на бумаге полукруг. — Здесь вот стоит собачка… Она не пускает планку обратно, пока вот этот шпенек не выйдет изнутри…

Семен старался говорить как можно короче. Но все почему-то выходило так, что надо было повторять уже сказанное. Красный кончик карандаша, к ужасу Семена, сломался и пришлось писать синим.

«А красным выходило как-то убедительнее. Синий цвет не такой яркий, что ли…» — пронеслось в голове Семена, когда он дорисовывал рычаг, придуманный им самим.

— А вот здесь стоит такая маленькая пружинка. Помнишь? — вдруг оживился инженер, до сих пор молча слушавший сбивчивое объяснение Семена. — Ты прав, предполагая, что планка, предусмотренная нашим чертежом, может заклиниваться. Но так происходило бы в случае отсутствия этой пружинки. Согласен? — и инженер принялся дорисовывать на чертеже новые подробности.

Несколько быстрых движений карандаша инженера окончательно смутили Семена. Ему вдруг стало ясно, что совсем не обязательна изогнутая планка. Маленькая пружинка решает все дело крайне просто. И как это он не учел наличия пружинки? И зачем вообще полез не в свое дело! Конечно, он опозорил себя и своих товарищей по ремесленному училищу, прибывших вместе с ним в распоряжение особого конструкторского бюро на практику.

«Нарушение трудовой дисциплины…» — подумал Семен.

— Думал, как лучше… А про пружинку забыл, товарищ инженер… — не зная, куда девать свои руки, казавшиеся теперь длинными и неуклюжими, забормотал Семен. — И вообще поступок мой из ряда вон выходящий. Конечно, начал я делать эту деталь в неурочное время, после работы, но все-таки без согласия мастера, так сказать, начальника цеха… Не подумайте только, что у нас все ребята такие… — продолжал он оправдываться, не отрывая глаз от листа бумаги. — У нас ребята дисциплинированные и работники хорошие: наше ремесленное училище известное. Это на меня, как говорится, нашло затмение… Мне всегда хочется все по-своему сделать, как лучше, изобретать, рационализировать… Вот и получилось. Не утерпел. Вы уж простите…

Семен поднял глаза и замер от удивления. Инженер