Белая Ведьма (сборник) [Танит Ли] (fb2) читать постранично, страница - 3

когда мои ноги коснулись почвы, подземный демон взревел. Небо и земля сошлись, опрокинувшись вместе и сделавшись алыми, а я упала и продолжала падать вниз, в ночь.

Падала я быстрее, чем смогла бежать, пока еще слишком ошеломленная, чтобы испугаться. А затем очутилась в яме и остановилась, как останавливается сердце при смерти. Я выползла и оглянулась. Тучи над грохочущей горой были красно-коричневыми, и за мною следом ползли первые яркие змеи лавы. Взрыв выбросил град пылающих углей, и они сыпались повсюду вокруг меня. Глаза и рот мне забило дождем черного пепла. Я обмотала рот и нос уголком своей грязной одежды и снова пустилась бежать.

Глава 2

Внизу в долинах больше не темно. Здесь и там и всюду летели огни, и я слышала вопли и крики даже сквозь шум, производимый горой. Ни стенающим, ни мне самой было не на что надеяться. Где нам спрятаться от этой жгучей сумасшедшей ярости?

Я шла по дороге и почти не замечала ее. От первой деревни я кинулась прочь, пробежала через фруктовый сад, где уже занялся пожар от искр вулкана. Виноградины лопались, закипая. Мимо меня промчалось, сметая все на своем пути, стадо блеющих перепуганных овец – и пропало.

Я бежала дальше. Куда вел меня инстинкт?

Что-то с лязгом щелкнуло; я споткнулась и упала. Подлый маленький капкан защемил подол моей туники, каким-то чудом не задев босой ноги. Я высвободила тунику, порвав ее, и увидела впереди слабый блеск воды. Дворцовый пруд в сливочной пене лилий и лебедей ослеплял белизной, но ночь теперь сделалась малиновой, а гора гремела и громыхала. Я поднялась и побежала к воде. Вокруг меня бились и дрожали виноградные лозы. Скорей – через ворота, по дымящемуся местами вспаханному полю. На мне все время вспыхивали угли. Кожа моя покрылась миллионами маленьких волдырей, но я их почти не замечала. Внезапно сквозь заросли на фоне страшного неба показалось широко разлившееся озеро; его зеркало казалось красным и курилось паром от раскаленных обломков падавших в него горящих предметов. Спотыкаясь, я брела по берегу, и наткнулась на несколько причаленных лодок, маленьких рыбацких челноков. Почему эти деревенские дурни не бросились к ним и не спаслись? Бессильная злость на них овладела мной, когда я умело оттолкнула свою лодку от берега длинным грубым шестом. На мне лежало бремя вины за смерть всех, кто погибнет при извержении. Но у них было средство выжить – и они не воспользовались им. Будь они прокляты тогда, пусть себе гибнут.

Заплыв на середину озера, я наблюдала, как на смену ночи незаметно пришел рассвет, а с ним унялась ярость горы. Вокруг меня кипела и пузырилась вода, а горячий душный воздух сделался черным от копоти. Звуки вокруг были похожи на рыгание огромного зверя. Я думала о камне, который служил алтарем Карраказу – этот камень, как и все остальное, поглотила лава, но сама эта тварь уцелела. Она всегда будет со мной, символ притаившегося в моей душе зла, напоминание о моем безобразии, лежащем на мне проклятии и печати смерти.

Когда наступили зелено-лавандовые сумерки и над вулканом дрожало одно последнее облако, я направила лодку к самому дальнему берегу, но даже там местность была превращена в груду пепла. Кое-где земля потрескалась, извергая камни.

Я бы и дальше обходила стороной халупы и хижины, но теперь стало трудно определить, где они. Все рухнуло, на тропе тлели деревья. Лежал ничком мертвый ребенок; с неба упали мертвые птицы. Я плакала, неистово металась во все стороны – лишь бы сбежать от этих свидетельств катастрофы, но они все время лезли в глаза. Неужели мой грех уже явился? Неужели в своем неодолимом желании быть свободной я начала выпускать на волю тьму? Тем временем я двигалась по узкому проулку между разрушенными стенами каких-то домишек.

Угол, резкий поворот, затем – открытое пространство. Там сгрудилось человек пятьдесят-шестьдесят, стоящих спиной ко мне, таких же оборванных и грязных, как и я. Это зрелище потрясло меня. Я остановилась. В волосах у меня засвистел горячий ветерок.

А потом они начали оборачиваться, поодиночке, группами, чувствуя меня, как дикий зверь чует опасность или еду. Их холодные покрасневшие глаза сосредоточились на моем теле, остановились и отвернулись от моего лица. Я хотела поднять ладони и спрятать лицо, но руки одеревенели, будто прибитые гвоздями к моим бокам. Где-то в толпе заплакал ребенок. Мужчины закричали, а женщины зашептались. Их руки двигались так, как не смогли мои, в каком-то древнем ритуале; для спасения от зла, подумала я. Внезапно прозвенел новый голос, отчетливый, но слегка надтреснутый.

– Богиня! Та, что из горы!

И всюду вокруг меня, словно по сигналу, все падали на колени, моля меня о пощаде, жалости, помощи и всем прочем, чего я не могла дать. К их вою примешивался плач об их грехах и слово «Эвесс». До меня внезапно дошло, что они говорят на каком-то языке, которого я никогда не