Primièra canso (СИ) [JK et Светлая] (fb2) читать постранично, страница - 3

полдеревни его отпрысков бегает. А невеста, поди, благородных кровей. Богатая, что ль, что герцог ее в жены берет, - монах задумчиво почесал затылок.

- Да какая богатая! - рассмеялся трубадур. - За ней никакого приданого не дают, кроме земли на границе с Жуайезом. Болота одни! Но герцог вздумал торфом промышлять, с тех пор, как вернулся из Фландрии. Ну и знатная, да... У Жуайезов всегда была древность рода в чести. А эта породистее многих сук.

- Повезло герцогу! Двух зайцев убил. Осталось дело за малым - за наследником.

Служанка принесла новый бочонок, Паулюс снова налил вина и, напустив печальный тон, спросил:

- Так что же мешает твоим музам?

Серж, приняв не менее грустный вид, посмотрел на брата Паулюса и скорбно произнес:

- В канцоне велено воспеть красоту будущей герцогини. Я же не умею лицемерить. Вообрази, как стану я петь о ее прекрасных глазах, коли окажется, что она косая?

- Эх, друг мой Скриб, разве ж это твоя забота, коль она окажется косой? - усмехнулся святой брат. - У мельничихи твоей глаза прекрасные. Ее ведь тоже Катрин зовут?

Паулюс отхлебнул из кружки и приуныл.

- Вот у меня забота так забота. Как бы мне обряды завтра не перепутать. Совсем не вовремя отец Григориус из жуайезской часовни преставился. Не мог, что ль, сначала герцога своего обвенчать, а потом уж умирать со спокойной душой, - Паулюс вздохнул. - А я после похорон короля Александра ни одной службы не правил.

- Разберешься! - уверенно заявил Скриб. - Все молитвы одинаковые. Коли чего перепутаешь, никто и не заметит. А собьешься, так заладишь Pater noster. Обвенчаешь и забудешь. Это мне, коли придется опростоволоситься, потом будущую герцогиню каждый божий день лицезреть со всеми ее обидами. Что, согласись, удовольствие сомнительное.

Святой брат махнул рукой.

- Так ты не обижай Ее Светлость. Спой ей о красоте. А чья будет воспета красота, герцогини или простолюдинки, кто ж догадается!

Тут взгляд трубадура вспыхнул, и он, чуть прищурившись, сказал:

- А у простолюдинки сестрица имеется. Тоже... с глазами.

- Правильно говорил брат Ансельм. Сбиваешь ты меня с пути праведного, - рассмеялся Паулюс, наполняя кружки. - Монах я!

- А я - поэт. Тебе женой религия, а мне - мои канцоны. Но удовольствия искать, успокоенья, музу ни одному из нас не запретишь.

- Хорошо у тебя язык подвешен, Скриб! - восхитился Паулюс и поднялся из-за стола. - Что ж, идем, друг мой, в поисках твоей музы и моего удовольствия.

Утро застало трубадура Скриба в обнимку с его музой на старой мельнице ее отца. Он видел в то утро яркие сны, толком не отличая их от воспоминаний о прошедшей ночи. Ночка, в самом деле, весьма удалась. И открывать глаз ему совсем не хотелось.

- Скриб, - шептала ему его муза Катрин, - Скриб, опоздаешь ведь!

И он точно знал, что опоздает. Но вот куда и зачем - ему дела не было. Слишком уж сладок сон поутру.

В это же самое время брат Паулюс, подхватив рясу, мчался, сломя голову, в замок, чтобы облачиться в праздничное одеяние и поспеть к назначенному часу в часовню. Его безымянное удовольствие осталось досыпать на хозяйском сеновале, выпросив на прощание у монаха, что он прочтет молитву об отпущении ее грехов.

III

С любопытством оглядывала Катрин свой будущий дом. Ей понравилась простая архитектура замка. Жуайез выглядел внушительно и строго, без излишней напыщенности. Таким же оказался и владелец замка, встретивший графиню в большом зале. Герцог Робер был крепким, среднего роста немолодым, но еще далеко не старым мужчиной. По его фигуре было понятно, что о рыцарских подвигах он знает не понаслышке. А загорелое лицо его с упрямым подбородком наверняка не оставляло равнодушными замковых служанок.

Катрин слегка улыбнулась острому взгляду его черных глаз из-под густых бровей. И склонилась в легком поклоне.

После, в покоях, отведенных ей будущим супругом, она стояла перед зеркалом, где ее одевали две служанки, подгоняя платье. Сшитый специально для нее на свадьбу жуайезскими мастерицами роскошный ярко-голубой котт Катрин подвязала широким серебряным поясом - единственным ее богатством, доставшимся от матери. Расшитое золотом покрывало закреплено было золотой диадемой с изумрудами - еще одним подарком жениха. День выдался солнечным, но морозным, и служанка накинула на плечи Катрин подбитый рысьим мехом плащ. Еще раз взглянув на себя в зеркало, Катрин осталась довольна.

Родственников графини на празднике не ожидали. Братья невесты - кто в походах, кто при дворах далеких королевств. Отец же отказался ехать, сказав, что он до конца исполнил свой родительский долг, передав ее герцогу де Жуайезу. Ее дальнейшая судьба старика дю Вириля больше не интересовала.

Церемония вышла недолгой и красивой. По ее завершении брат Паулюс проводил герцога и