Бару Корморан, предательница [Сет Дикинсон] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (182) »
* * *
Там, где море сворачивалось клубком в объятиях базальтовых рук Ириадской бухты — среди зарослей макадамии, кофе и плантаций сахарного тростника, тянущегося вверх прямо из жирного вулканического ила, — цвел, будто золотая юность, Ириадский торг. Он наполнял собой Ириадские доки и был самой шумной и восхитительной штукой на свете с тех пор, как Бару себя помнила. А в нынешнем году кораблей здесь собралось еще больше, чем раньше! В гавань пришли таранокийские шаланды и фелюги, ориатийские купеческие посудины с юга и даже громадные торговые суда Маскарада под белыми парусами. С их появлением торгу сделалось тесно на дощатых настилах набережной, и он выдвинулся в море, на плавучие пристани из коа и грецкого ореха, наполняя теплый солнечный день громом барабанов и криками зазывал. Бару направлялась на рынок ради новой забавы — тайных замыслов и интриг. Она твердо вознамерилась узнать, что беспокоит ее родителей, и сгорала от любопытства. Что за загвоздка в этих пактах и боевых кораблях? Ничего, она обязательно все исправит! Но сперва следовало добраться до самого торга. Когда семья Бару разместилась в каноэ, девочка заняла место на носу, мать Пиньон и отец Сальм начали грести, а Солит принялся нервно оберегать телескопы. Ветер с моря взбаламутил стаи чернети и крохалей, и птицы недовольно взмыли вверх. Оравы поганок, цапель, качурок и фрегатов старались перекричать друг друга, а в вышине над ними парили огромные поморники, черные, точно клинья ночи, вбитые в синее дневное небо. Бару упорно старалась сосчитать их — каждую разновидность в отдельности. — Бару Корморан, — ласково сказала мать Пиньон. — Подходящее мы тебе дали имя. Мать была штормовой волной, неторопливой и могучей молнией или ярким лучом солнца. Когда Бару читала о пантерах, то моментально представляла себе темные глаза Пиньон и ее белозубую улыбку. Мать работала веслом, и удары деревянной лопасти были ровны и размеренны, как морской прибой. Согретая любовью, Бару встрепенулась и обняла сильную материнскую ногу. Ей не терпелось похвастать точным подсчетом птиц. Они отыскали причал, выгрузили телескопы, и торг взвихрился вокруг них. Лавируя в толпе, среди множества коленей и лодыжек, Бару отстала от родителей и быстро на что–то отвлеклась. Остров Тараноке сызмальства был торговым портом — удобной безопасной гаванью для ориатийских дромонов и каноэ островитян, — и Бару чувствовала себя здесь как рыба в воде. Бартер, бумажные деньги, арбитраж — все это было ей знакомо. Именно тут совершались крупные и мелкие купеческие сделки и можно было купить любое заморское чудо. «Мы продаем сахарный тростник, мед, кофе и цитрусы, — объясняла ей мать Пиньон, — а покупаем ткани и парусину. А еще мы меняем различные деньги, которые требуются другим торговцам, — так что будь внимательнее, Бару!» Но Бару можно было об этом и не напоминать. Внезапно она напряглась и замерла, навострив уши. В воздухе буквально витала тревога. Все вокруг было хрупким и неустойчивым, словно на остров надвигался шторм, и никто не понимал, как от него спастись и что можно предпринять. Торг был пропитан диковинными ароматами, но в терпкой смеси Бару сразу распознала привычные запахи печеных ананасов, имбиря, красной железистой соли и аниса. За дробью барабанов, за возгласами танцоров и воплями зрителей на уруноки, ориати и новом торговом языке — афалоне — угадывался звон монет и перестук жемчужин, переходящих из рук в руки. — Соли–и–ит! — заныла Бару. — Я хочу посмотреть! Солит широко улыбнулся. Кузнец, он был щедр ко всем своим творениям, включая и Бару. — Помню! Беги погуляй. Прекрасно! Сейчас она выяснит, что означает словечко «пакт». Бару отыскала прилавок, выкрашенный в белый цвет Маскарада. Мужчина, следящий за тем, чтобы его товар не украли, мог издали сойти за тараноки, но разрез глаз и плоский нос выдавали в нем иноземца. Он торговал рулонами ткани, сотканной из шерсти овец (по мнению Бару, эти кудлатые бестолковые твари были абсолютно безмозглыми и ни на что не годились). Бару уставилась на продавца. «Наверное, он фалькрестиец», — подумала она. Еще при первой встрече с фалькрестийцами Бару отметила их тяжелые челюсти, глубоко посаженные глаза и светло–коричневую, цвета меди или овсяной соломы, кожу. С тех пор они совершенно не изменились. Мужчина явно скучал, поэтому Бару безо всякого стеснения вскарабкалась на прилавок. У купца имелась и охрана- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (182) »
Последние комментарии
15 часов 18 минут назад
15 часов 36 минут назад
15 часов 45 минут назад
15 часов 46 минут назад
15 часов 49 минут назад
16 часов 7 минут назад