Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
визитеров, ходивших по песку. Череда приливов и отливов вынесла великана ближе к берегу, так развернув голову и плечи, что он казался теперь вдвое ближе. Величину его огромного тела подчеркивали незначительные размеры рыбацких лодок, вытащенных на берег около утопленника. Неровная горизонталь отмели выгнула позвоночник великана легкой аркой, увеличив грудь. Запрокинутая голова придала ему более выразительную, даже героическую позу. Совместное действие морской воды и разложение тканей сгладило черты лица, отчего оно утратило молодой, почти юный вид. Хотя громадные размеры лица вряд ли делали возможной попытку оценить возраст и характер великана, в предыдущий приезд мне показалось, по его классически оформленным губам и носу, что он был молодым человеком сдержанного и скромного характера. Сейчас, однако, великан выглядел человеком, по меньшей мере, среднего возраста. Одутловатые щеки, утолстившийся нос и виски, сузившиеся глаза придавали ему раскормленный вид, свойственный зрелому возрасту.
Ускоренное посмертное раскрытие характера великана, как бы частичное проявление его скрытой от нас личности продолжало пленять меня. Эти изменения были началом капитуляции великана той всепоглощающей системе — времени, которой подчиняется и все остальное человечество и в которой, подобно миллиону извивающихся струек расчлененного водоворота, наши скудные жизни являются начинкой. Я занял свою позицию на гальке прямо напротив головы великана, откуда мог видеть новых прибывающих и детей, карабкающихся на ноги и руки.
Среди утренних посетителей было несколько человек в кожаных куртках и парусиновых кепках, которые вглядывались в великана придирчиво и профессионально, измеряя шагами его размеры. Поднимая палки, прибитые к берегу, они делали на песке приблизительные расчеты. Я решил, что они из департамента общественных работ или каких-то других муниципальных отделов, несомненно желающих знать, как избавиться от этого монстра.
На месте действия появились также еще несколько личностей, одетых, пожалуй, более изящно — вылитые собственники. Они медленно прогуливались вокруг великана, держа руки в карманах длинных пальто и не разговаривая друг с другом. Размеры великана явно были велики даже для их несравненного предприятия. После того, как они ушли, дети продолжали взбегать и сбегать с рук и ног утопленника, а молодежь устроила борьбу на опрокинутом навзничь лице. Мокрый песок, нанесенный ногами, покрывал белую кожу.
На следующий день я намеренно отложил визит на послеобеденное время, и, когда прибыл, сидящих на гальке зевак было не больше чем 50–60 человек. Великан был подтащен морем еще ближе и находился сейчас от берега на расстоянии немногим далее 75 ярдов. Его ступни сокрушали частокол гниющего волнолома. Уклон плотного песка обращал его тело к морю, посиневшее распухшее лицо было отведено почти в сознательном жесте. Я присел на большую металлическую лебедку, прикованную к бетонному кессону над галькой, и поглядел на лежащую фигуру утопленника.
Его выбеленная кожа сейчас уже потеряла жемчужную полупрозрачность и была забрызгана грязным песком. Пучки водорослей, нанесенных ночным приливом, набились между пальцами, целая свалка мусора скопилась под щиколотками и коленями. Несмотря на продолжающееся распухание, великан все еще сохранял гомеровское величие. Огромная ширина плеч, гигантские колонны рук и ног словно переносили эту фигуру в другое измерение, и великан казался одним из утонувших аргонавтов или героев «Одиссеи»; он был более реален, чем его образ в моей памяти.
Я ступил на песок и прошел между лужами к великану. Двое маленьких мальчиков на ухе и одинокий папаша, стоявший на вершине одного из пальцев, посмотрели на меня, когда я приблизился. Но как я и надеялся, оттягивая визит, никто больше не обратил на меня внимания. Люди на берегу ежились под своими пальто.
Опрокинутая ладонь великана была покрыта обломками ракушек и песком, в котором видны были отпечатки ног. Округлая масса бедра возвышалась надо мной, закрывая море. Сладкий острый запах, который я чувствовал и раньше, был здесь сильнее. Сквозь полупрозрачную кожу я видел змеевидные петли свернувшихся кровеносных сосудов. Каким бы неприятным это ни казалось — эти непрекращающиеся изменения, эта мрачная жизнь в смерти — то, что я был один, одиночество позволило мне поставить ногу на тело.
Воспользовавшись выступающим большим пальцем как ступенькой лестницы, я взобрался на ладонь и начал восхождение. Кожа была тверже, чем я ожидал, и едва поддавалась под моим весом. Я быстро прошел по наклонному предплечью и через вздувшиеся шары бицепсов. Лицо утонувшего великана нависло справа надо мной, своими пещероподобными ноздрями и склонами щек напоминая конус причудливого вулкана.
Осторожно обогнув плечо, я ступил на широкий променад груди, поперек которой, подобно огромным стропилам, выступали гребни реберной клетки. Белая кожа была испещрена
Последние комментарии
11 часов 22 минут назад
18 часов 31 минут назад
19 часов 38 минут назад
20 часов 43 минут назад
21 часов 6 минут назад
21 часов 11 минут назад