cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
— Нужно, но — ехать. И далеко. Пока доеду, из меня вся эта, так сказать, дурь выйдет. Давай! Не возражаете?
— Нет.
— Давай, мать! Нет, отдохнете здесь славно, ручаюсь. У нас хорошо.
— Не ручайся, Коля, человеку, может, не понравится.
— Понравится!
— Вы здешний? — спросил приезжий хозяина.
— Здешний. Не из этого села, правда, но здесь — из этих краев. А где Ольга?
— На реке.
— Что же она — к обеду-то?
— А то ты не знаешь Ольгу! Набрала с собой кучу книг… Да придет, куда она денется.
— Старшая, — пояснил хозяин. — Грызет гранит науки. Уважаю теперешнюю молодежь, честное слово. Ваше здоровье!
— Спасибо.
— Мы ведь как учились?.. Кхах! Мамочка, у тебя где-то груздочки были.
— Ты же не любишь в маринаде.
— Я — нет, а вот Игорь Александрович попробует. Местного, так сказать, производства. Попробуйте. Головой понимаю, что это, должно быть, вкусно, а — что сделаешь? — не принимает душа маринад. В деревне вырос — давай все соленое. Подай, мама.
— Так что там — про молодежь?
— Молодежь? Да… Вот ругают их-такие-сякие, нехорошие, а мне они нравятся, честное слово. Знают много. Ведь мы как учились?.. У вас высшее?
— Высшее.
— Ну, примерно в те же годы учились, знаете, как это было: тоже давай! давай! Двигатель внутреннего сгорания? — изучай быстрей и не прыгай больше. Пока хватит — некогда. Теперешние — это совсем другое дело. Я чувствую: старшей со мной скучно. Я, например, не знаю, что такое импрессионизм, и она, чувствую, смотрит сквозь меня…
— Выдумываешь, Николай, — встряла женщина. — У тебя — одно, у ней другое. Заговори с ней о своих комбайнах, ей тоже скучно станет.
— Да нет, она-то как раз… Она вот тут на днях мне хоро-о-шую лекцию закатила. Просто хорошую! Про нашего брата, инженерию… Вы знаете такого — Гарина-Михайловского? Слышали?
— Слышал.
— Вот, а я, на беду свою, не слышал. Ну, и влетело. Он что, действительно, и мосты строил, и книги писал?
— Да вы небось читали, забыли только…
— Нет, она называла его книги — не читал. Вы художник?
— Что-то вроде этого. Сюда, правда, приехал пописать. Тире отдохнуть. Мне у вас очень понравилось.
— У нас хорошо!
— У нас тоже хорошо, но у вас еще лучше.
— Вы откуда?
— Из Н-ска.
— Я там, кстати, учился.
— Нет, у вас просто здорово!
Женщина с тревогой посмотрела на гостя. Но тот как будто даже протрезвел. И на лице у него опять появилось ироническое выражение, и улыбка все чаще вспыхивала на лице — добрая, ясная.
— У нас, главное, — воздух. Мы же — пятьсот двадцать над уровнем моря, — рассказывал хозяин.
— Нет, мы значительно ниже. Хотя у нас тоже неплохо. Но у вас!.. У вас очень хорошо!
— Причем учтите: здесь преобладают юго-восточные ветры, а там никаких промышленных предприятий.
— Да нет, что там говорить! Я, правда, предпочитаю северо-восточные ветры, но юго-восточные — это великолепно, И там никаких промышленных предприятий?
— А откуда? Там же… эти…
— Нет, это великолепно! А как у вас с текущим ремонтом?
Хозяин засмеялся:
— Во-он вы куда!.. Нет, тут сложней. Могу только сказать: юго-восточные ветры на текущий ремонт влияния не оказывают. К сожалению.
— А вал? Собственно говоря, как с валом?
— Вал помаленьку проворачиваем… Скрипим тоже.
— Вот это плохо.
— Я вам так скажу, дорогой товарищ, если вы этим интересуетесь…
— Коля, за тобой заедут? А то будут ждать…
— Козлов заедет. Если вы уж этим заинтересовались…
— Коля, ну кому это интересно — текущий ремонт, вал?
— Но товарищ же спрашивает.
— Товарищ… просто поддерживает беседу, а ты на полном серьезе взялся… Не будет же он с тобой об импрессионистах говорить, раз ты ничего в этом не понимаешь.
— Не на одних импрессионистах мир держится.
— Не перевариваю импрессионистов, — заметил гость. — Крикливый народ. Нет, вал меня действительно очень интересует.
— Так вот, если вам это…
— Ольга идет.
Гость, если бы за ним в это время наблюдать, заволновался. Привстал было, чтобы посмотреть в окно, сел, взял вилку, повертел в руках… положил. Закурил, Взял было рюмку, посмотрел на нее, поставил на место. Уставился на дверь.
Вошла рослая, крепкая, юная женщина. Она, как видно, искупалась, и к ее влажному еще телу местами прилипло легкое ситцевое платье, и это подчеркивало, сколь сильно, крепко, здорово это тело.
— Здравствуйте! — громко сказала женщина.
— Оля, у нас гость — художник, — поспешила представить мать, Приехал поработать, отдохнуть… Игорь Александрович.
Игорь Александрович поднялся, серьезно, пристально глядя на молодую женщину, пошел знакомиться.
— Игорь Александрович.
— Ольга Николаевна.
— Игоревна, — поправил гость.
— Игорь!.. Игорь Александрович! — воскликнула хозяйка.
— Я не поняла, — сказала Ольга.
— Твое отчество — Игоревна. Я твой отец. В сорок третьем году я был репрессирован. Тебе было… полтора года.
Ольга широко открытыми глазами
Последние комментарии
8 часов 11 минут назад
9 часов 44 минут назад
13 часов 37 минут назад
13 часов 41 минут назад
19 часов 2 минут назад
2 дней 6 часов назад