Батальоны вступают в бой [Александр Андреевич Свиридов] (fb2) читать постранично, страница - 2

«старушка» действительно оправдала свой хлеб.

Жена командира роты Вера Тихонова выписалась из больницы. Я попросил Курдюкова нарвать для нее букет цветов. В районе Сырой балки росли чудесные болгарские розы.

Бродя там, Андрей обратил внимание на двух усачей с мешками за спиной. Они шли в балку. Обычно местные крестьяне ходили туда за глиной. А эти, наоборот, что-то с собой несли.

Курдюков заподозрил неладное: последовал за ними. Незнакомцы, заметив человека в военной форме, как сквозь землю провалились. Андрей не стал тратить время на поиски: быстро вернулся в лагерь и, передав мне цветы, рассказал о виденном.

Его информация меня насторожила. Пограничники, сдавая нам государственный рубеж, предупредили, что противоположный берег Прута забит румынскими войсками: «Смотрите в оба!» А вчера зарубежное радио сообщило, будто на румынскую границу прибыли четыре немецкие дивизии. Что это: маневры или стратегическое развертывание вооруженных сил?

Любая граница требует бдительности. А западная сорок первого года особенно беспокоила нас. Я немедленно организовал поиск.

И через пятнадцать минут Лера уже взяла след. За ней, вытирая потные лица, почти бежали Семен Бердникович, Андрей Курдюков и Николай Иванов. Собака сначала привела красноармейцев в балку, где неизвестные спрятали взрывчатку, а потом настигла и самих диверсантов. Возможно, вооруженные нарушители границы решились бы оказать сопротивление, но опытная овчарка опередила их. Она подкралась к ним незаметно и так рявкнула, что они побоялись даже руками шевельнуть.

При этом, как рассказал Андрей, «старуха» совершенно переродилась: щетина на спине вздыбилась, отчего Лера стала казаться выше. А главное, откуда у нее взялись проворство и сила? Она, как молодая, перепрыгивала через камни. А взгляд ее прямо гипнотизировал. Она так люто смотрела на арестованных, что они даже во время допроса косились на овчарку.

Один из диверсантов плохо, но все же говорил по- русски. Он много лет жил в Бессарабии. Его каменный дом и обширный участок с виноградником достался молдавским колхозникам. Офицер войсковой разведки 3-й румынской армии, которая занимала правый берег Прута, сказал ему: «Если хочешь вернуть свой дом и виноградник, помоги нам в одном деле…»

Диверсанты подтвердили, что к ним, в Румынию, прибыли германские соединения и что солдаты их прямо говорят о «неизбежной драке с русскими». Диверсантам поручили на советском берегу создать склад взрывчатки и в момент вторжения парализовать железнодорожную ветку Черновицы — Липканы: не дать русским быстро подвести резервы, сорвать маневры и эвакуацию материальных ценностей.

Нам думалось, что после этого тревожного сигнала сверху последуют соответствующие приказы и распоряжения. Но их не было.

В эти дни в дивизионном клубе армейский лектор- международник авторитетно заявил:

— Гитлер боится Красной Армии и на всякий случай страхуется — сосредоточивает войска на восточной границе. — Он эффектно вскинул руку: — Страх, а не сила по ту сторону кордона!

Эти слова успокоили нас. И случай с диверсантами нами рассматривался как обычное происшествие на границе.

По-прежнему, не меняя ритма, мы продолжали укреплять рубеж, нести охрану его и совершенствовать боевую выучку. А на той стороне, по всему было видно, к чему-то усиленно готовились. С западного берега Прута доносились подстегивающие выкрики, лязг гусениц, шум моторов.

2

В ночь на 12 июня с румынского берега к нам приплыл молдаванин. Стоя перед нами, он дрожал. И дрожал не потому, что промок: ночь была на редкость теплая…

Замполит Василий Шугаев, всегда чуткий, доброжелательный, сейчас смотрел на перебежчика прищурившись. Старший политрук явно не верил ему. Ночного гостя задержали разведчики, находившиеся в секрете. Еще не известно, куда бы он пошел, если б не попался. Может, лазутчик?

— Обыскать, — шепнул старший политрук и кивнул на пухлый брючный карман молдаванина.

Я медлил. Один неосторожный шаг — и перебежчик может не сказать нам всего, что знает. Возможно, он и дрожит потому, что опасается: поверят или не поверят?

Приветливо улыбаюсь, а сам мучительно думаю: «Враг или друг?»

Сначала говорил он торопко, сбивчиво, подергивая бровями. Раскурив предложенную папиросу, внимательно взглянул в мои глаза, и речь его стала спокойнее.

Молдаванин Маркауцы учился в одесской школе. Дружил с русскими ребятами, полюбил Пушкина, Гоголя и до сих пор читает их произведения на русском языке. Слушая его, я невольно подумал: «Именно таких, побывавших в Советском Союзе, знающих русский язык, и засылает к нам иностранная разведка».

Яркая автомобильная лампочка освещала палатку, стол и чистый лист бумаги. Я не записывал, боясь нарушить непринужденность нашей беседы…

— Да вы садитесь, согрейтесь чайком, — подал я термос.

Он поблагодарил, опустился на угол табурета и, принимая кружку с чаем, первый раз улыбнулся:

— Обещал жене