Властелин бумажек и промокашек (СИ) [Алексей Владимирович Богородников] (fb2) читать постранично, страница - 5

это я? Изониазид синтезировать гораздо легче. Но — сначала лабу мне, тогда можно будет назвать сроки.

— Все желательно побыстрее и лабу, и препарат, — загрустил Историк, — Федор Михайлович, кровь из носу, должен жить и творить. Достоевский — Фёдоров — Соловьев — это треугольник титанов, которые могут и должны, вместе, если не остановить, то ощутимо смягчить тот кровавый разгул терроризма, что вскоре обрушиться на страну и которому станет рукоплескать недалёкая интеллигенция. Нужна только дать им точку опоры.

— Ты что ли, двухвершковой опорой метишь стать, — грубовато спросил Химик, — есть ресурсы — решаем проблему, нет ресурсов — переключаемся на другую тему. Сванте Паабо трахался полгода прежде чем просто смог сделать лабораторию, в которой без загрязнения можно было работать с ДНК. В немецком университете. С достаточным финансированием. В конце двадцатого века. Почитать его эпопею расшифровки генома неандертальца? А антибиотики сейчас, как проект, сложнее выглядят.

— Никенька, Жоржик, ваши высочества, уж и горазды вы голдеть с утра, — вошедшая в столовую Александра Петровна в светло-коричневом платье, наверняка модном и ужасно неказистом, пышном и длинным, с широкими рукавами, с оттенненым черным воротом платье, пыталась выглядеть строгой, но неуверенные интонации, на которые так чутки мелкие негодяи, проскальзывали, — весь стол изъелозите, извольте завтракать молча.

— Голдеть, — вздохнул Химик, — о великий могучий русский язык, хорошо, что можно заглянуть в память реципиента, таки невовремя задали вы лататы.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — скороговоркой зачастил Историк, — только не ты. Еще здесь есть юлианский календарь, пуды, аршин и яти. Но клянусь папкиной бородой — разговаривать вот так я не стану!

— Ешь уже свою какаву, парень, — посоветовал Химик, — нас ждут великие дела.

* * *

На уроке, как и ожидалось их троих, Великих князей и Володьку, ждали разные задания. Жоржик, высунув язык, каллиграфил какое-то предложение с доски, благоговейно пользуясь розовой промокашкой, Володька с Николаем читал вслух Пушкина.

— Где же чертов Данилович, этот важный сухарь, — грустно думал Историк, пока Химик хихикал над Володькиным мычанием, — скукота смертная, с ним хоть ружьишко игрушечное покрутить можно будет или караульную службу мы еще не проходили? Солнце русской поэзии особого впечатление на него не производило, да и к зеркалу революции он был равнодушен, хотя папанька вот последнего уважал.

Рядом на столе лежал новый (то есть 1877 года) сборник арифметических задач В. А. Евтушевского в первой части «Целые числа» с печальным белобородым дедком со счетами на обложке, и он все гадал — насколько все плохо.

— Абсолютно, — сказал Химик, — для начальной школы же. Удивлюсь если там все четыре арифметические действия есть и что-то не оставили на закуску для гимназии.

— Автор — дядька, в общем, неплохой, — почувствовал он легкую обиду, — будущий председатель Педагогического общества в Петербурге. Уделал Льва Толстого на раз в соревнованиях между школами, когда тот самонадеянно сказал, что по его методике ученики понимают больше. Но учиться еще раз диким примерам по яблокам для меня чересчур.

— Ваше высочество, Никенька, — заметила его взгляд на задачник Александра Петровна и, конечно, истолковала совсем неправильно, — если не хочется сейчас, можем позаниматься арифметикой завтра, но придется нагонять.

— Ах, чтоб аммонал меня в ванадий, какая добрая учительница, — умилился Химик.

— Это что, когда Николай начал изучать университетский курс, вот там преподаватели просто не имели права его спрашивать, как он усвоил материал. Мечта идиота, — меланхолично отозвался Историк.

Вслух он сказал, что ему приснился Сергий Радонежский и обещал свое покровительство отсель и доныне, а потому он готов учиться со всем тщанием.

— В любом, непонятном случае вали всё на святого, — прокомментировал Химик и заржал.

В ответ на его тираду Володька вытаращился на него, словно у него выросла вторая голова, а Жорик испугался и удрал в соседнюю комнату. Видимо, залечивать с игрушечными солдатиками такой стресс. Александра Петровна этот удар вынесла, но затаила догадку о какой-то необычной проказе.

Да, — подумал Историк, — вот что значит — не выделяться.

* * *

— Задача тысяча двадцать один, — монотонно читал Историк, — за сколько лет капитал четыре тысячи р., отданный под пять процентов годовых превратится в четыре тысячи шестьсот? Ответ — за три года. (Так-то два с чем-то, мы же не пропиваем двести р годовых и вкладываем их по умолчанию тоже, но вычислять лень и глупо со стороны Никеньки, — балагурил Химик) Задача тысяча двадцать два: шесть тысяч рублей отдали взаймы на один год под восемь процентов и на полученные процентные деньги купили по одинаковой цене восемьдесят четвертей пшеницы. Сколько заплатили за каждую четверть? Ответ — шесть рублей.