Друг Наполеона [Ричард Эдуард Коннелл] (fb2) читать постранично, страница - 5

главным, но и единственным сторожем. Теперь же он никто. Несколько часов прошло, пока он собрался с духом и перенёс свой ящик в мансарду на ближайшей улице. Он понимал, что ему надо теперь же приниматься за поиски какой-нибудь работы, но не мог заставить себя сделать это сегодня же. Вместо этого он поплёлся в покинутый музей и уселся на скамейку рядом с Наполеоном. Молча просидел он там всю ночь. Он всё думал и думал, и мысль, долбившая мозг, ужасала его. Наконец, когда день начал пробиваться через запылённые окна музея, папа Шибу встал с видом человека, выдержавшего какую-то моральную борьбу и решившегося на важный шаг.

— Наполеон, — проговорил он, — целых четверть века мы были друзьями, а теперь приходится нам расставаться только потому, что у какого-то постороннего человека было на четыре франка больше, чем у меня. Это, может быть, законно, мой старый друг, но это несправедливо. Нас с вами разлучить нельзя.

Париж ещё только просыпался, когда папа Шибу с величайшей осторожностью проскользнул в узкую улицу около музея. Он старался незаметно прокрасться к своей новой комнате. По временам он останавливался, чтобы перевести дух, так как он нёс фигуру Наполеона.

По временам он останавливался, чтобы перевести дух, так как он нёс фигуру Наполеона.

В тот же день к вечеру двое полицейских пришли арестовать папа Шибу. Моген заметил пропажу Наполеона, а он был человек решительный. Папа Шибу поймали с поличным. В углу его комнаты стоял Наполеон, мечтательно глядя поверх крыш домов. Полиция отправила подавленного папа Шибу в участок, а с ним вместе вещественное доказательство — Наполеона.

Сидя в камере городской тюрьмы, папа Шибу ужасался. Для него тюрьма, судьи, суд были чем-то ужасным и таинственным. Он раздумывал над тем, гильотинируют его или нет. Пожалуй, что нет, так как его долгая жизнь была беспорочна. Самое меньшее, на что он может рассчитывать, думал папа Шибу, — это продолжительная ссылка на каторжные работы на Чёртов Остров, но гильотина имеет перед этим некоторое преимущество. Пожалуй, даже лучше, если его гильотинируют, раз Наполеона растопят.

Тюремщик, принесший ему на обед тушёное мясо, был пессимистом, но любил пошутить.

— Хорош, нечего сказать, — проговорил он, — на старости лет воровать восковые куклы. Нашёл, на чём заработать. А тебя не подмывало украсть Эйфелеву башню?! У нас в тюрьме сидел один молодчик, который увёл гиппопотама из зоологического сада. Другой стянул вагон трамвая, третий — корабельный якорь, но восковую куклу ещё никто не крал…

— Что же сделали с тем, кто украл гиппопотама? — с трепетом спросил папа Шибу.

Тюремщик почесал себе затылок в раздумья.

— Мне кажется, его сварили живьём. Или сослали пожизненно в Марокко. Не припомню наверняка.

Лицо папа Шибу затуманилось.

— Вот потешный процесс, скажу я тебе, — продолжал тюремщик. — Судьями были мсьё Берту, Гоблэн и Перуз— забавные ребята все трое. Ну, и потешались же они над ним. И хохотал же я. Судья Берту в приговоре сказал ему: «Вам, вору гиппопотамов, мы обязаны вынести суровый приговор. Мы хотим, чтобы вы послужили примером для других. Кражи гиппопотамов в Париже чересчур участились». Остроумные ребята — эти судьи.

Папа Шибу побледнел ещё сильнее.

— «Грозное трио»? — спросил он.

— Да, «Грозное трио», — весело ответил тюремщик:

— И они будут меня судить? — спросил папа Шибу.

— Да, уж будь покоен, — пообещал тюремщик и, весело мурлыкая песенку и позвякивая ключами, пошёл дальше.

Папа Шибу понял, что надежды нет.

Даже в музее Пратуси была известна репутация этих трёх судей, поистине ужасная. Это были угрюмые люди, честно, заработавшие своё прозвище «Грозное трио» беспощадными приговорами: преступники бледнели при упоминании о них, а судьи гордились этим.

Вскоре тюремщик вернулся. Он ухмылялся.

— Ну, и чертовски же везёт тебе, старина, — сказал он папа Шибу. — Первое — тебя будет судить «Грозное трио», а второе — тебе назначили защитником Жоржа Дюфайэля.

— Разве этот Дюфайэль — плохой защитник? — печальным голосом спросил папа Шитву.

Тюремщик фыркнул.

— Да ом не выиграл ни одного дела уж несколько месяцев, — весёлым тоном ответил тюремщик, как будто это было очень забавно. — Право, не стоит и в цирк ходить, довольно послушать, как он проваливает дела своих клиентов в суде. Он совсем и не думает о деле. В суде так и говорят, что, если кому выпало несчастье иметь защитником Жоржа Дюфайэля, так пиши пропало. Но ежели ты беден, чтобы платить защитнику, приходится брать, что дают. Ничего не поделаешь, старик.

Папа Шибу с горечью вздохнул.

— Ну, подожди вздыхать, подожди до завтра, — весело сказал тюремщик, — вот завтра будет о чём вздыхать.

— Но ведь мне можно будет поговорить с этим Дюфайэлем?

— А какой толк в этом? Ведь ты украл восковую куклу? Да. Её принесут в суд, как улику против тебя. Вот потеха-то