Братва. Пощады не будет [Евгений Михайлович Монах] (fb2) читать постранично, страница - 2

со временем и хлопот меньше. Литературных доходов, к сожалению, на комфортную жизнь не хватает. За год мой гонорар составил меньше, чем гонорар Аллы Пугачевой за один концерт в «Олимпийском». Так что приходится пополнять свой бюджет и из других источников. Мы с ребятами занимаемся сделками с недвижимостью и немного крутимся в сфере индустрии развлечений.

Фирм у нас несколько. Но о названиях скромно умолчу – подобная сомнительная реклама может пагубно сказаться на их вполне приличной репутации.

Продолжаю заниматься литературным трудом. Только что закончил новую книгу. Мои друзья и коллеги собрались в главном офисе и читали ее вслух. Не буду скромничать – ребята просто в восторге. В тексте они ведь легко узнают друг друга. Хотя клички в произведении даны другие.

Считаю, что навсегда сошел с «волчьей тропы». Правда, органы все еще бдительно не верят в мою перековку. Постоянно прослушивают телефоны. Я бандитское «перо» окончательно сменил на писательское».

(Материал дан с незначительными сокращениями.)

От редакции

Читатели уже давно привыкли к тому, что за писательское перо частенько берутся следователи, оперативники и другие представители силовых спецслужб. Как бывшие, так и действующие.

Мы же предлагаем вниманию публики нечто разительно отличное от традиционных классических детективов и занимающее совершенно особенную нишу в современной остросюжетной литературе.

Эту книгу написал бывший гангстер, имеющий многократные «ходки» в места не столь отдаленные. Последняя его судимость – за умышленное убийство – стоила ему тринадцати лет строгой изоляции от общества.

Думаем, читателям небезынтересно будет взглянуть на сегодняшнюю криминальную жизнь с другой, непривычной стороны «барьера» глазами профессионального преступника, главаря одной из екатеринбургских бандгруппировок по кличке Монах, от лица которого и идет основное повествование.

Игра, или начало пути

* * *

Над землей клочьями нависли дождевые облака, сквозь них с трудом протискивались солнечные лучи. Ранняя уральская осень уже отняла у лета бразды правления, но упорное светило не желало признавать поражение и с тихой настойчивостью согревало землю, кое-где уже покрытую мертвым желтым листом.

Я не спеша шел по улице родного города. За четыре года, что отсутствовал, интерьер почти не изменился. Только на месте глухих пустырей, прибежище бродячих собак, развернулось строительство девятиэтажек, а по краям тротуаров шумели, приветствуя меня, вытянувшиеся, заматеревшие тополя.

Никто из прохожих не обращал на меня ни малейшего внимания. И это было приятно и странно одновременно. Привыкнув в зоне ежеминутно ощущать на себе настороженно-внимательные либо откровенно ненавидящие чужие взгляды, я вдруг осознал прекрасную очевидность: я – дома... наконец-то дома!

Слабый, но крепчавший день ото дня ветер злорадно раскачивался на ветвях деревьев, радостно предвкушая, как будет срывать беспомощные листья и таскать их по грязным улицам, превращая в прах.

Я свернул в городской парк, так как еще не был готов к встрече с матерью. Та могла встретить меня равнодушным или настороженным взглядом, что было горше любых упреков, а может быть – радостной улыбкой...

Парк оказался безлюден. Лишь на одной скамейке расположилась компания мальчишек-школьников. Тут же грудой лежали их портфели. Пацаны играли в карты. На отполированных временем досках скамейки тускло поблескивала кучка монет.

Я подошел ближе. Мальчишки почему-то сразу прекратили игру, разобрали свои портфели и двинулись к выходу из парка.

«Меня испугались! – невесело усмехнулся я. – Да и немудрено: землистого цвета суровая морда с привычным жестким взглядом исподлобья, улыбка, больше смахивающая на зверино-кровожадный оскал, словно предупреждали окружающих: вы, земляки, сначала хорошенько пораскиньте, стоит ли со мной связываться... Поберегите-ка личное здоровьишко!..»

Ну да ладно! Через некоторое время отталкивающее выражение лица и хищная повадка должны измениться в лучшую сторону. Здесь не лагерь, где жизненная необходимость заставляет ежеминутно демонстрировать всем, что ты опасная зверюга и не потерпишь даже малейшего ущемления своих прав.

Присел на скамейку и закурил «Родопи», купленные на железнодорожном вокзале. В зоновском лабазе в наличии только рабоче-крестьянские «Прима» и «Беломорканал», осточертевшие за четыре года, как лагерная баланда, в которой заположняк плавают куски даже неопаленной свиной кожи. Как заменитель мяса, надо полагать.

С наслаждением набрал в легкие душистый болгарский дым. Хотелось обдумать, как повести себя при встрече с матушкой, что сказать, но непослушные мысли невольно убегали на четыре года назад, когда мне было семнадцать...

Глава 1

Был ясный весенний день. Приближались каникулы. Желание зубрить скучные правила и формулы в такую пору испарилось начисто.