Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
степень, занять почетное место в обществе и тем самым быть достойным своего рода. Даже в стихотворениях более позднего периода, не говоря уже о ранних, писатель сожалеет о минувшем величии и богатстве семьи и осуждает последующие поколения, неспособные удержать родовую славу. Потребовались многие годы, прежде чем писатель изменил свои взгляды.
У Цзин-цзы был единственным ребенком в семье, и родители делали все для его воспитания. Большое влияние на формирование взглядов молодого писателя и расширение его кругозора оказал отец, очень культурный и образованный человек того времени. Благодаря исключительным способностям молодого У Цзин-цзы замятия проходили весьма успешно. Чэн Цзинь-фан, друг У Цзин-цзы, писал, что «он с детства обнаруживал удивительные способности, ему достаточно было проглядеть книгу, чтобы он уже мог читать ее наизусть».
Большие способности У Цзин-цзы помогли ему в совершенстве овладеть обширными знаниями в области древнего языка, литературы, философии, истории. В ту пору У Цзин-цзы еще мечтал осуществить свои честолюбивые замыслы — он надеялся сдать экзамены и получить место на государственной службе. И действительно, в девятнадцать лет ему была присвоена первая ученая степень, однако сдавать дальнейшие экзамены он отказался. Это решение объяснялось в основном той переменой, которая произошла в его жизни. Как раз в это время умер его отец.
Годы после смерти отца были годами глубокого духовного кризиса писателя. Начинает складываться мировоззрение У Цзин-цзы. Хотя духовно он еще связан с чиновничеством и ученым сословием, но уже осознает его внутреннюю пустоту и филистерскую ограниченность.
В эти же годы резко ухудшается материальное положение У Цзин-цзы, что также постепенно отдаляет его от старого круга знакомых.
У него появляются новые друзья. Это уже не богатые чиновники или влиятельные ученые мужи. Это, главным образом, бедные писатели, поэты, ученые, не сумевшие сделать карьеру или умышленно отгораживающиеся от нее. С этими людьми У Цзин-цзы сближает не только одинаковое материальное положение, но главным образом общность интересов и взглядов. Знакомые писателю чиновники и богатые родственники с неодобрением относились к новым знакомым У Цзин-цзы. Впоследствии в своем романе писатель показал некоего молодого человека Ду Шао-цина, принадлежавшего к знатной фамилии, в образе которого У Цзин-цзы отчасти изобразил самого себя. Взгляды Ду Шао-цина отличаются от взглядов окружающих его чиновников. Высокопоставленные чинуши осуждают его действия и образ мыслей, сторонятся его. В стихах У Цзин-цзы того времени можно найти такие строки:
Эти строки ясно говорят о том конфликте, который уже назрел между У Цзин-цзы и чиновничьим обществом.
Жизнь в родных местах становилась для писателя все более нестерпимой. Его чуждались, среди чиновничества распускались слухи о его якобы недостойном поведении, двери богатых домов захлопывались перед ним. В 1733 году У Цзин-цзы решил покинуть родные, но ставшие постылыми места. Переезд в Нанкин означал для писателя не простую смену местожительства. Он явился рубежом между жизнью прошлой и новой. Жизнь в Нанкине способствовала сформированию У Цзин-цзы как писателя и, что самое главное, укреплению тех идеалов, которые в Цюаньцзяо лишь намечались. В 1736 году произошло событие, которое можно назвать вехой в жизни писателя. В этом году императорский двор опубликовал эдикт о привлечении наиболее одаренных людей к «великим экзаменам большой эрудиции», или так называемым экзаменам «босюэ хунцы».
Экзамены на получение ученых степеней в старом феодальном Китае занимали в жизни общества чрезвычайно важное место и являлись одним из основных орудий проведения господствующими классами своей политики в области идеологии. Экзаменационная система появилась еще в династию Хань (III в. до н. э. — III в. н. э.) и просуществовала вплоть до буржуазной революции 1911 года. Особенного же расцвета она достигла в династию Мин (1368–1644) и маньчжурскую династию Цин (1644–1911). Именно в этот период она приобрела те черты, которые позволяют говорить о ней как об отвратительнейшем придатке феодального общества. Если до XIV века от соискателей ученых степеней требовались какие-то фактические знания в области философии, литературы, истории и творческое их освоение, то в династии Мин и Цин этого уже не было. Императоры династии Мин провели реформу экзаменационной системы и невероятно усложнили ее. Были созданы десятки степеней, определяющих место каждого на общественной лестнице феодального Китая. Люди всю жизнь карабкались от ступени к ступени, ползли вверх в погоне за
Последние комментарии
1 час 56 минут назад
2 часов 15 минут назад
2 часов 24 минут назад
2 часов 36 минут назад
2 часов 46 минут назад
4 часов 31 минут назад