И корабли штурмовали Берлин [Виссарион Виссарионович Григорьев] (fb2) читать постранично, страница - 2

мечтал стать журналистом— в губернской газете «Рабочий клич» печатались мои юнкоровские репортажи. Привлекала и музыка, и как будто были способности к ней. А пока что, переведясь в школе во вторую смену, с четырнадцати лет работал курьером в Рязрупводе — Рязанском районном управлении водного транспорта. Семья осталась без отца, из троих детей я был старшим, и моя зарплата значила в нашем бюджете немало.

Кончая девятый (тогда последний) класс школы, я уже работал управделами горкома комсомола. А потом наступил день, перевернувший все мои, еще только складывавшиеся, планы на будущее.

Стремительный и шумливый секретарь горкома Иван Гаврюшин, распахнув дверь, объявил с порога:

— Виссарион, тебя вызывает отсекр губкомола Дергачев!

— Зачем? — озадаченно осведомился я.

— А это он тебе сам скажет! — И Гаврюшин уже понесся куда-то, размахивая пустым рукавом старой кожанки, надетой, как было тогда принято, на одно плечо.

Секретарь губкома был всего лет на пять-шесть старше меня. Смуглый и скуластый, как многие коренные рязанцы, Иван Дергачев сидел за столом в красной косоворотке и высоких смазных сапогах. Разговор у нас получился короткий.

— Григорьев? Садись. Ты школу второй ступени кончил?

— Кончил.

— Так вот, рязанский комсомол посылает тебя по разверстке ЦК на флот. Понимаешь, какая честь тебе выпала?

Собравшись с мыслями, ответил, что хотел учиться музыке, стать, если удастся, пианистом.

Отсекр укоризненно покачал головой и развел руками!

— Да кто ж тебе, чудак-человек, мешает заниматься этим на флоте! Ты что, не знаешь, что сам Римский-Корсаков был военмором? А впрочем, — Дергачев нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, — уговаривать тебя, товарищ Григорьев, не собираюсь…

Уговаривать не требовалось — дисциплина в комсомоле была строгая. А почему выбор пал на меня и почему заменить мою кандидатуру другой было трудновато, скоро стало ясно. Та комсомольская мобилизация проводилась для пополнения военно-морских училищ, и требовались члены РЛКСМ со средним образованием, которых в нашей губернской организации было очень мало.

К крутому повороту в моей жизни привыкал недолго. Комсомол шефствовал над флотом, и все, связанное с ним, представлялось нам в романтическом ореоле. Помнится, в Рязань как-то приехали три балтийских военмора с подшефного корабля «Кречет». Их восторженно встречали в ячейках. Один из этих краснофлотцев осчастливил меня, разрешив примерить его бескозырку. Наверное, каждый комсомолец тех лет, пусть даже не видевший ни моря, ни кораблей, был хоть чуточку моряком в душе. Это помогло и мне быстро настроиться на новый жизненный курс.

И вот я уже шагаю в строю по ленинградским улицам. Ребята одеты в разноцветные рубахи и вылинявшие футболки, кое у кого зияют прорехи на локтях или коленках (это считалось своего рода вызовом нэповским модникам). Зато с каким задором поем мы любимый «Комсофлотский марш»: «Вперед же по солнечным реям!..»

Мы шли за Неву, на Васильевский остров, в знаменитое училище, которое вело свою историю от петровской Навигацкой школы. То самое, где учились Ушаков, Сенявин, Нахимов. Впрочем, не всем нам были тогда знакомы эти славные имена — маловато еще мы знали о прошлом отечественного флота.

Нас ждали отборочные комиссии: придирчивая мандатная, весьма строгая медицинская… И совсем не строгие вступительные экзамены, которые все же дали значительный отсев — экзаменовались ведь и ребята, не окончившие средней школы. Но, как правило, двери училища не закрывались и для срезавшихся: большинство их зачислялось на подготовительный курс.

В нашей роте первого курса — двести пятьдесят слушателей (курсантами мы стали называться позже, с 1928 года). Полтораста прибыли, как и я, с комсомольскими путевками, остальные — с подготовительного курса или уже послужившие на кораблях, настоящие моряки. У роты огромная спальня, где можно находиться лишь в часы, отведенные для сна, и просторный «ротный зал» со старомодными конторками — своего рода партами для взрослых, в котором нам положено быть до ухода в классы и после классов. Жесткий распорядок сперва несколько тяготил. Увольнение «на берег», то есть в город, — раз в неделю. Однако скучать было некогда. И сколько необычного, поражающего воображение открывали мы в стенах самого училища!

Великолепная картинная галерея с полотнами, запечатлевшими морские сражения. Огромная модель парусного брига в зале Революции и множество других моделей кораблей всех эпох в училищном музее. «Звериный» коридор, со стен которого смотрели резные фигуры фантастических существ, украшавшие некогда форштевни старинных клиперов и фрегатов. Круглый Компасный зал с выложенными мозаичным паркетом румбами. Все это таило в себе притягательную силу и приобщало к флоту.

Постепенно мы узнавали все больше о людях, вышедших из этих стен и оставивших след в истории. Среди них были герои Чесмы, Наварина, Синопа,