Проибишн в России не пройдет [Владимир Ольгердович Рекшан] (fb2) читать постранично, страница - 6

присутствующим предрождественские сувениры.

— Мой друг‑алкоголик художник Лемехов просил подарить американцам свои работы!

С картин Лемехова выглядывали жутковатые хари. Лемехов великий мастер харь — хари прошли на ура. Затем спели с Дюшей несколько песен. Миллионеры и миллиардеры подпевали и хлопали. Вылез в конце и Юджин‑Московский, как Кобзон, спел тюремную песню, как Аркадий Северный, похлопали и ему. На прощанье, чтоб мы не рвались к индусам (кто этих русских знает?) пировать дальше на институтские деньги, нам завернули мешок еды и, пожелав Кристмаса в Нью‑Йорке, отправили к «Говарду Джонсону».

Сон от обжорства глубокий и от обжорства же тревожный.

* * *

Утром Бородатый Андрюша сказал:

— Ты вчера правильно придумал! С утра в «Вулфорт» свежий товар, наверное, подвезли. Рванули‑ка в лабаз, пока Боб не приехал.

— Нет, — ответил я, — хватит. И так уже кучу говна накупили…

Я оказался, как всегда, прав. Иногда и от лени выходит толк.

Боб сказал нам «монинг» и повез к Луису‑Лу, который хотел с нами попрощаться…

Чтобы описать жилище четы Бентлов, следует быть архитектором. Моего же запаса слов хватит на следующее: в прихожей каменный пол, деревянные стены кремового цвета, столик с китайской вазой и возле столика медно‑золоченый олененок в натуральную величину. Слева что‑то вроде кабинета, где роскошный стол, книжный шкаф с серебристыми фолиантами — Лео Толстоуи, Данте, Свифт. Картины на стенах — жанровые сценки из времен гражданской войны между Севером и Югом. Джинни, сидя на роскошном диване, заполняет анкеты на поездку в Кению. Охота на слонов, думаю.

— Хай! Как делишки!

— Монинг! Хау ю дуинг?

Луис‑Лу проводит нас по дому. Ливинг‑опупеть‑зал, отделанный дубом. Дубовый бар. Диваны, кресла, елочка в углу. Елочку украшала игрушками домработница. Луис нажимает кнопочку — стена отъезжает. Огромного вида ТВ для гостей. За ливинг‑опупеть‑залом комната с клавесином, потом бассейн с телевизором. Потом в подземном этаже с бильярдом рассматривали коллекции спортивных наград. В ванной комнате ящики с вином для гостей и черт‑те что еще. Потом наверху комната дочери. Та вышла замуж и уехала. Потом еще коридоры, объемы, много воздуха и дизайнерского блеска. Одним словом, нормальный американский миллиардер. Один из крупнейших спонсоров алкоголиков в США. Сам пил и чуть не помер. Если придерживаться терминологии А.А, Лу — выздоравливающий миллиардер. Есть такая правда: в алкоголизме равны все — бедные и богатые.

В итоге мы вернулись в кабинет, куда нам хозяин вынес костюмов в подарок к Рождеству. Есть теперь у меня и Бородатого Андрюши по паре миллиардерских костюмчиков.

— Эй, Лу! — воскликнула Джинни. — Только мои жакеты не отдавай.

(Через пару лет после записи на студии мне захотелось отблагодарить старинного друга‑музыканта, и я переподарил один из костюмов. Довез человека с подарком до дома. Друг вышел и побрел, шатаясь, через жутковатый питерский двор, в одной руке держа костюм миллиардера, а в другой — недопитую бутылку паленой водки. Про Дюшины же наряды не знаю. Дюша умер прямо на сцене перед концертом. С гитарой в руках. На боевом посту. А Бентл каждый год приезжает в Питер, потому что при его финансовой помощи открыт реабилитационный центр неподалеку от города, одним из руководителей которого является Алексис из МИДа…)

* * *

День был сумрачный и прохладный, но все равно «еще один день без зимы». Через полтора часа мы уже въехали на Хилл оф Хоуп — Холм Надежды, где располагалась Хай Вотч Фарм. Здесь уже платили не по 500 долларов в день, а по четыреста в неделю. Здесь нет золотой роскоши — здесь ферма, хоть и с кондиционерами, теплыми отхожими местами, сигаретным автоматом, факсом и пр., но хранящая трепетный первоначальный дух движения АА.

Стилизованное под конюшню или — не знаю — элеватор здание столовой, в котором за крепкими деревянными столами после трапезы режутся в карты, курят, смотрят по телику «муви» постояльцы. Здесь же после, ланча проводят общие митинги.

Директор фермы суров, но справедлив.

Капитан Билл сошел с гор — свирепый с виду хантер.

Еда обильна до безобразия. После регулярной порции в зал выносится корыто с отбивными или чем другим, что готовят на обед, — ешь не хочу.

Пара дедов и здесь дремлет на стульях, но народ в основном попроще, демократичней. Много нью‑йоркской публики. Одна беременная месяце на седьмом. Манхэттенский интеллигент с украинскими корнями. Пара хиппарей и т. д.

Через день вечером покатили на выездной митинг. В церковной комнате за красиво убранным столом предавались шерингу.

— Своим алкоголизмом я обязан американским писателям Хемингуэю и Фолкнеру, — сказал я под одобрительный гул алкашей и драггеров. — Американцы меня споили, американцы же и помогают протрезветь. Баланс восстановлен.

* * *

РАСПОРЯДОК ДНЯ