Здесь мой дом [Анатолий Алексеевич Гордиенко] (fb2) читать постранично, страница - 19

свое обещание, — начал Эйно Вилхович. — Выполняю его с радостью, потому что мы собрались с вами, ребята, в чудесный день. Сегодня день рождения Владимира Ильича Ленина, нашего родного Ильича, вождя мирового пролетариата. Все, что мы делаем, мы делаем по его заветам: трудимся на благо народа, боремся за мир, хотим, чтобы день завтрашний был лучше, чем день сегодняшний.

Мы живем в единой семье советских народов, живем как братья, помогая друг другу. Живем дружно, как пальцы на стальной рабочей руке, которую никто не согнет, которой никакие трудности не страшны.

У каждого человека есть Родина. Я родился в США, вырос в Канаде. Но эти страны не стали для меня родиной. Они были для моего отца, для меня, рабочего человека, злой, угрюмой мачехой.

В детстве далеко от России я услышал имя Ленина, а повзрослев, я познакомился с его книгами, с его учением. Я был не одинок, многие мои сверстники, как и я, выбрали путь борьбы за счастье всех рабочих людей на земле. Я всегда был благодарен моему отцу, стойкому коммунисту, который раскрыл мне глаза на правду, который воспитал своих детей марксистами-ленинцами.

Два моих брата стали известными деятелями Компартии и профсоюзов Канады, младшая сестра — активистка движения сторонников мира. Они были у нас в Москве, мы встречались, вспоминали прошлое, думали о будущем. В 1957 году в Советский Союз приезжал мой отец. Я сказал ему:

— Всю жизнь я шел по честной дороге, которую ты мне указал. Спасибо, отец, что ты мне первым рассказал о стране Ленина. Я горжусь, что стал ее сыном. Я делал все, чтобы быть достойным ее.

Да, у каждого человека есть Родина-мать. У каждого человека есть звездный час — лучший час, день, месяц, год его жизни. Для меня таким годом стал 1933-й.

Что же произошло тогда в моей жизни? Однажды погожим майским утром меня, тракториста Матросского механизированного лесопункта, направили в Петрозаводск в распоряжение треста «Карелгранит».

И вот в Петрозаводске мне говорят:

— Товарищ Туоми, будете вместе с нами на своем тракторе строить памятник Ленину в центре столицы Карелии…

Это была большая честь, большая ответственность. Трактор «Коммунар-50», на котором мы возили санные поезда с лесом, был первым советским гусеничным трактором знаменитого Кировского завода. В тот год их было всего четыре в нашем лесном крае.

Серый гранит отыскали на острове Гольцы в Онежском озере, он понравился автору памятника ленинградскому скульптору Манизеру, и горняки стали добывать гранитные блоки. Вес некоторых, особенно тех, что шли на пьедестал, превышал десять тонн. Сам памятник тесали лучшие каменотесы под руководством знаменитого мастера Хохлова.

На строительной площадке слышалась русская, финская, карельская речь, но все мы отлично понимали друг друга.

Руководил строительством, сборкой деталей памятника лично сам Матвей Генрихович Манизер, впоследствии народный художник СССР, лауреат многих премий, академик.

Моя задача состояла в том, чтобы возить тяжелые гранитные блоки из порта на площадь 25 Октября — так тогда называлась площадь Ленина.

Туда, где сейчас находится пассажирская пристань, подошла баржа. С нее с огромным трудом ручной лебедкой глыбу величиной выше человеческого роста стянули на берег. Из толстых бревен, выловленных тут же у берега, соорудили сани, на них уложили глыбу, зацепили сани тросом, и я тронул. Ехал осторожно, не спеша, все время косил глазом назад — как там необычный груз. Маршрут был проложен таким образом: Онежская набережная, затем поворот на проспект Ленина, подъем вверх, поворот налево, на улицу Комсомольскую и въезд на площадь. Я прошел этот маршрут пешком несколько раз, посмотрел подъемы, повороты. Проспект Ленина тогда был выложен булыжниками, и был он не таким ровным и широким, как сегодня.

Уже на набережной начались осложнения — полозья саней от сильного трения задымились. Пришлось останавливаться и раз и два. А когда я повернул на проспект, сани вообще чуть не загорелись. Я останавливался, мы поливали полозья водой, и снова вперед. Так длилось весь день, а до площади было еще далеко. Полозья стирались, таяли на глазах, а к концу следующего дня могучие бревна превратились буквально в тонкие лыжи.

Очень трудно было на подъемах — трактор буксовал, становился на дыбы. Нужно было что-то придумать. Решение пришло само собой — сани должны ехать по каткам. Мне дали четырех помощников, мы на берегу озера собрали тонкомер, баланс, и помощники мои стали подкладывать двухметровые бревна под полозья. Трактор проедет немного, остановится, бревна-катки соберут позади саней, уложат перед полозьями, я проеду снова пять-десять метров, и снова остановка. И так весь день.

На улице собирались целые толпы, многие впервые видели трактор. Вначале никак нельзя было отбиться от детей. Народ этот, по себе знаете, любопытный, а тут такое дело — трактор, машина! Кто гусеницу норовит потрогать,