Рос орешник... [Сергей Аршакович Панасян] (fb2) читать постранично, страница - 76

Авдей сопровождал. Возле развилки и он остановился:

— Я до сосняков, молодняк там посажен, погляжу. Счастливо! — и пошел.

Я посмотрел вслед, на эти чернеющие кудри, на его стройную фигуру, у меня защемило в груди: «Вот ведь живут какие и не знают… И зеркала не видел в избе…»

Когда переезжал через реку, паромщик подошел, поздоровался, облокотился рядом и стал смотреть на бегущие волны:

— Хорошо поохотился?

— Хорошо.

— С богатой добычей? — Яша покосился на мой рюкзак.

— С богатой. Лису подстрелил.

— Не может быть? — Он искренне удивился.

— Честное слово, — ответил гордо.

— А на что?

— Как это на что?

— Если б зимой, тогда ж другое дело! Тогда они больно хороши да пушисты, а счас-то? Линялые-то? Порча одна.

Помолчали. Синели Яшины глаза.

— Видел Марусю-то? Вот ведь какая…

— Да.

— Вишь, снасильничал он… — Яша хмуро уставился в воду, морщины бороздили его лицо, мяли щеки. Он был, как и в тот раз, небрит. Я посмотрел на его обветренные руки и сказал:

— Не мог он такое сделать… Маленький, тощенький… Не мог он этого сделать…

— Теперь не узнаешь! — Яша болезненно взглянул на удаляющийся берег. — А она привыкла. Вишь, бабы нашенские все такие, верные — и все тут. Каков ни на есть, а привяжется и не оторвешь, на коленях поползет… На край света… Такие бабы нашенские… И я их первый за это уважаю. И Марусю не осуждаю… Правильно делает. Кабы оступилась, так уж и я бы на нее первый наплевал.

— Любит она его! — не вытерпел я.

Яша вздрогнул, сжался как-то, даже отодвинулся от меня немного:

— Любит? Я, вишь, до армии-то ее провожал. Она мне в войну-то четыре письма написала, — он радостно сверкнул глазами, как будто сообщил великую тайну. — Четыре письма!.. Я вот паромщиком устроился, а они ни с того ни с сего лодку купили. На лодке ездят. А я тут паромщиком и остался.

Больше мы не разговаривали, я не смотрел на Яшу. Берег тот уплывал, туманился. Вятка вынесла паром к отмели, хрустнули деревянные столбы причала. Я кивнул Яше на прощанье. Шел быстро, стараясь не смотреть по сторонам. Потом все же не выдержал, оглянулся. Увидел на пароме одинокую фигуру, паром снова отчаливал от берега, хотя был пуст. Я в последний раз посмотрел на кромку леса за Вяткой и пошел к тракту, унося драгоценную, видимо только для меня, лисью шкуру. Дождь уже собирался, и первая морось брызнула в лицо.

СЛОВО ОБ АВТОРЕ

Лет двенадцать назад Владимир Монастырев, в ту пору ответственный секретарь Краснодарской писательской организации, сказал: «Сережа Панасян обязательно скажет  с в о е  слово в литературе. Если будет работать…» И, подумав, еще раз подчеркнул: «Именно свое, неповторимое».

С этим утверждением, пожалуй, согласятся и читатели только что прочитанной книги «Рос орешник…». Сергей Панасян пишет, бесспорно, талантливо и своеобразно. Чувствуется большая работа над словом, над образом, над сюжетом.

Он пишет интересно. Тем более что Сергею есть что сказать. За его плечами неплохая жизненная школа. Первая запись в трудовой книжке сделана в семнадцать лет на Краснодарском мебельно-деревообрабатывающем комбинате. Затем работа на мебельных предприятиях Орджоникидзе и Майкопа. Плотник на стройке в Калужской области. Грузчик в Мурманске. Учеба в Майкопском техникуме деревообрабатывающей промышленности и в Литературном институте имени Горького. После института — Кировская студия телевидения и областная газета «Рязанский комсомолец». Сейчас живет в Подмосковье.

Обладая незаурядными способностями, Сергей Панасян постоянно в поиске, в стремлении по-новому взглянуть на окружающий мир. И одно ему пожелание — чтобы писал больше.

И хотя эта книга у него первая, она далеко-далеко не ученическая. «Рос орешник…» — свидетельство, что в литературу приходит новый серьезный писатель.

Гарий Немченко