Вне времен [Лин Спрэг Картер] (fb2) читать постранично, страница - 3

особенный артефакт почти сразу же привлек мое внимание. Действительно, среди беспорядка резной и окрашенной древесины и грубо вырезанной каменной кладки он резко отличался. Поскольку «статуэтка Понапе» никогда не была сфотографирована или отображена, я опишу ее в деталях, потому что она наиболее примечательна.

Во-первых, необычная редкость найти обработанные нефритовые изделия такого размера среди произведений коренных народов Тихого океана, если только они не являются торговыми марками из Китая, которые обычно и встречаются. Этот конкретный образ или кумир, конечно же, не был китайской работы… действительно, как по стилю, так и по технике, не говоря уже о мастерстве, он был совершенно уникален.

Вкратце, статуэтка, включая основание, была около девятнадцати дюймов в высоту и была из обработанного и отполированного нефрита незнакомого типа. Я не специалист в китайской резьбе по нефриту, но я никогда не видел такого рода нефрит прежде. Он был скользкий серо-белый, покрытый пятнами или крапинками глубокого темно-зеленого цвета и одинаково плотный и тяжелый. Сам образ не только не гуманоидный, но практически не реальный, — навязчиво наводящий на размышления о некоторых странных резных фигурах малоизвестного скульптора-любителя Кларка Эштона Смита, — и в деталях, не говоря уже о концепции и утонченности, странно напоминающий блестящую работу, проделанную знаменитым скульптором из Сан-Франциско Киприаном Синколом.

Он представляет собой своеобразное существо с телом в форме усеченного конуса с широким основанием. Плоская, грубая, клиновидная, отдаленно напоминающая змеиную голова венчает этот конический торс, и голова эта почти полностью скрыта за извивающимися локонами. Эти волосы, или борода и грива, состоят из густых резных и свернутых спиралью веревок, напоминающих змей или червей, и мастерство настолько необычно натуралистично, что вы можете почти поклясться, что скользящие усики находятся в движении. Посреди этой отталкивающей медузоподобной гривы розовых усиков два жестоких змеиных глаза блестят в жутком смешении, как холодной, бесчеловечной насмешки… так и того, что я могу описать только как злорадная угроза.

Техника неизвестного скульптора — одна из удивительных сложностей: нет ни малейшего намека на первобытное происхождение в этой загадочной и слегка отталкивающей фигурке. Он, должно быть, обладал исключительными талантами — настоящий виртуальный гений, — чтобы отразить это выражение хитрого взгляда, ледяной, чужой угрозы в неподатливом материале, каким является гладкий тяжелый нефрит. Но то, что сумел изобразить скульптор… вызывало тревожные опасения.

Основание, на котором было установлено это усеченное коническое тело, было вырезано из того же неизвестного покрытого пятнами нефрита, и под странным углом, как будто культура скульптора пользовалась полностью неевклидовой геометрией. Глубоко и чисто были вырезаны на одной стороне этого странно угловатого основания два чрезвычайно сложных иероглифа на неизвестном мне языке. Эти символы не имели сходства с китайскими идеографами, египетскими глифами, арабскими буквами, санскритом и даже с распространенными формами месопотамской клинописи, и, конечно же, никакого малейшего сходства с какой-либо южно- или центрально-тихоокеанской письменностью, известной мне.

Поднимаясь от параллельных складок у основания шеи изображения, из туловища выступали четыре сужающиеся к концу конечности или придатка. Они были плоские и напоминали конечности, распространенные у иглокожих класса Asteroidea^[4] — обычные морские звезды с пляжей в Калифорнии, — с довольно своеобразным исключением: нижняя часть этих широких, плоских, сужающихся конечностей имела несколько рядов дискообразных присосок. Удивительно, как неизвестный художник объединил в своем замысле особенности морских звезд, кальмаров и осьминогов… и необычайное, холодное ощущение беспокойства, представляющее своего рода психическое предупреждение о реальной физической опасности, которая исходит даже от краткого созерцания этого кумира! Сочетание этого неподвижного, злорадствующего взгляда бездушных змеиных глаз, полускрытых за извивающимся, червеобразным клубком волос… и этих странных, изгибающихся рук или щупальцев, наполовину приподнятых и слегка разведенных в стороны — как будто он сжимает свою добычу! — вызывало тревогу и беспокойство.

* * *

Отложив в сторону фигуру из нефрита, я снова обратился к поверхностному ознакомлению с другими рукописями. Сначала я пролистал манильскую папку, которая была вложена в упаковку, где была собрана коллекция артефактов, чья первая страница состояла из аннотированного списка коллекции.

Быстро пролистывая громоздкую папку, я обнаружил, что ее содержимое действительно разнородно, состоит из личных писем профессора Копеланда в различные учреждения, такие как Хранилище редких книг в Британском