Бузинные ягоды и заклинание по уплотнению воздуха (СИ) [Taisia] (fb2) читать постранично, страница - 3

наблюдала за тем, как сестра летает, в основном после занятий, когда поле не занято тренировками, но она совершенно честно кивала и говорила, что получается отлично. А сама Тина словно переставала думать во время полёта, отбрасывая все повседневные заботы об учебе, о сестре, о чертовом старшекурснике Персивале Грейвсе. Конечно, она была младше него всего на два года, но сам факт того, что она, как последняя дура, влюбилась в старшекурсника, абсолютно выбивал из колеи. Так что Тине оставалось только садиться за учебу, насильно вчитываясь в новые заклинания, или же хватать метлу, плащ и идти на поле.

И даже нервный настрой, ставший набирать обороты в ее груди, как только она увидела команду, начал спадать. Ведь совсем не важно, возьмут ее или нет, она всё равно сможет летать как раньше, только разве что не за мячом. Но и это не проблема, потому она, легко пригнувшись к метле и сливаясь с порывами ветра, полетела быстрее. Кажется, так летают ведьмы в книгах не магов. Легко и быстро, так, что воздух свистит за ушами, а глаза слезятся от холодного ветра, что на скорости бьет в лицо.

Когда Тина, немного увлёкшись полетом, спускается на землю, то ни грамма прежнего нервоза в ней нет. Она стоит, гордо распрямив спину и чуть сжав похолодевшие от ветра пальцы, ожидая, когда команда перестанет совещаться.

Вперёд выступает высокий юноша, смахивая с глаз разметавшиеся рыжие волосы и улыбаясь. Командир, понимает Тина, чуть сильнее прежнего расправляя плечи.

– Тренировка послезавтра, сразу после полудня.

И Порпентина Голдштейн готова захлебнуться в счастье, что душит ее набежавшими слезами и радостью, сдавившей горло.

***

– Чем тебе так приглянулась метла, если ты уже научилась трансгрессировать? Странные вы, девчонки… – Робин, по совместительству загонщик мяча в команде, вопросительно поднимает брови, действительно не понимая любви Голдштейн к мётлам. Большинство сокурсниц стараются как можно чаще приводить в порядок причёски, заплетая в них цветы, а Голдштейн зачем-то рвётся в небо. Конечно, он не отметал того факта, что на Вампус попадает мало девушек, но все же Голдштейн разительно отличалась даже от той малой половины слабого пола.

– Не знаю, они просто мне нравятся. – и улыбается, пожимая острыми плечами и перескакивая с одной ступеньки на другую в счастливом танце. Подозрительно щурит бузинные глаза, поворачиваясь к юноше передом, который по-прежнему поднимается следом. – Вот почему ты выбрал квиддич?

ЖОна, смело повернувшись, вышагивает спиной вперёд, не боясь запнуться в собственных ногах, и внимательно наблюдает за потупившимся над вопросом Робином. У него все ещё влажные после тренировки волосы, а за спиной маячит плащ команды ярким красным полотном. Тина решила снять плащ, не хватало ещё раньше времени навести слухов о ее участии в команде, а вместо верхней части костюма нацепила просторный серый свитер.

– Ну, это красивый спорт и мне всегда, с самого детства, хотелось им заниматься. – парень говорит негромко, но достаточно уверенно, а когда поднимает голову, то непонятно округляет глаза, адресуя этот взгляд Тине, и она быстро, но от того очень неловко пошатываясь, перескакивает на другую ступеньку, переставая пятиться спиной. И почти сразу же утыкается носом в темный узкий галстук и застегнутую на все пуговицы рубашку.

Вполне логично, думает Тина, ведь ещё через пару тройку ступеней находится поворот. Она неловко переступает с ноги на ногу, поднимать взгляд со стыда совершенно не хочется, а скулы начинают предательски явно алеть.

– Все в порядке? – интересуются у неё, и Голдштейн, для того, кто не хотел смотреть, слишком быстро вздергивает голову вверх, проходясь взглядом по точеной линии подбородка, аккуратным губам и носу, и заканчивая такими знакомыми глазами, которые снова смотрят будто поверх неё.

Тина быстро бормочет извинения, отходя в сторону под

смеющийся взгляд Робина, которого неловкая для Тины ситуация веселит как-то слишком сильно.

– А вот ты со своей везучестью могла бы выбрать и другой вид спорта.

Тина неловко смеётся, сжимая губы в тонкую полоску, старательно возвращаясь мыслями к предстоящей через пару дней игре. Ведь если она снова начнёт думать о Персивале Грейвсе с поразительной частотой, как прежде, то все полетит к чертям.

***

Голдштейн задыхается в душной раздевалке, где уже собралась вся команда и сейчас всей небольшой толпой ждет указаний. Робин стоит позади неё, быстро кладёт ладонь на ее тонкое, обтянутое красной тканью плаща, плечо и легонько сжимает, будто чувствует сковавшее грудь волнение.

Тина - ловец. Когда это объявляют, она уверена, Робин кривит губы в улыбке. Нет, говорит сама себе Голдштейн, она не оплошает на первом же матче. Сегодняшний матч предстоял с