Незримый клинок [Роберт Энтони Сальваторе] (fb2) читать постранично, страница - 2

Кэтти-бри? – спросил дроу.

– Сам разбужу, – грубо ответил Вульфгар. – А ты ступай к Реджису. Если он набьет себе брюхо, то будет еле ползти, а я хочу поскорее добраться к твоему приятелю Кэддерли и избавиться от Креншинибона.

Дзирт хотел что-то ответить, но Вульфгар уже повернулся и направился к комнате Кэтти-бри. Он распахнул дверь, громко стукнув один-единственный раз. Дзирт двинулся было к нему, чтобы отчитать за неподобающее поведение – ведь девушка еще даже ничего не ответила, – но потом решил не вмешиваться. Кэтти-бри вполне могла постоять сама за себя.

К тому же Дзирт чувствовал, что его желание поставить варвара на место отчасти вызвано ревностью, ведь Вульфгар был когда-то нареченным девушки, а вскоре, быть может, станет ее мужем.

Дроу провел по лицу ладонью и пошел искать Реджиса.

Кэтти-бри стояла в одной сорочке, застегивая брюки, и с изумлением взглянула на ворвавшегося в комнату Вульфгара.

– Мог бы дождаться, пока я отвечу, – сухо бросила она и, быстро справившись со смущением, взяла рубашку.

Вульфгар кивнул и поднял руки ладонями вверх, видимо в знак извинения. Но Кэтти-бри обрадовалась и этому. Она ясно видела, какая боль застыла в небесно-голубых глазах гиганта, понимала, что его нечастые натянутые улыбки не значат ровным счетом ничего. После долгих разговоров с Дзиртом, Бренором и Реджисом все они решили относиться к другу с предельным терпением. Ведь только время могло залечить раны Вульфгара.

– Дроу приготовил завтрак на всех, – сообщил варвар. – Нужно поесть перед долгой дорогой.

– Дроу? – от неожиданности вслух повторила Кэтти-бри. Ее поразило, как отстраненно Вульфгар говорит о Дзирте. Может, вскоре он и Бренора назовет просто «дворфом»? А она, в свой черед, станет для него просто «девушкой»? Кэтти-бри глубоко вздохнула и накинула на плечи рубашку, мысленно уговаривая себя, что варвару в самом буквальном смысле пришлось пройти адовы муки. Она повнимательнее всмотрелась в лицо Вульфгара, и ей показалось, что в его голубых глазах промелькнуло замешательство, словно такая черствость по отношению к Дзирту поразила и его самого. Что ж, это хороший признак.

Он повернулся, чтобы выйти, но Кэтти-бри подошла поближе и легонько погладила его по щеке, проведя пальцами по жесткой щетине – он либо решил отрастить бороду, либо просто считал бритье излишним.

Вульфгар взглянул в ее полные нежности глаза, и впервые со времени битвы на плавучей льдине, когда друзья сообща отправили на тот свет злобного Эррту, в появившейся на его лице слабой улыбке мелькнул какой-то отблеск подлинного чувства.

Реджису действительно удалось слопать три порции, и он ворчал из-за этого все утро, после того как друзья вышли из Брин-Шандера, одного из Десяти Городов в суровой Долине Ледяного Ветра. Сначала их путь лежал на север, так идти было легче, а потом поворачивал строго на запад. Далеко на севере можно было разглядеть высокие здания Таргоса, второго по величине города, а дальше, за крышами домов, расстилалась сияющая гладь Мер Дуалдон.

К полудню, преодолев больше десяти миль, они оказались на берегу большой реки Шенгарн, вспучившейся от вешних вод и быстро катившей свои волны к северу. Они пошли по течению к Мер Дуалдон, где в городе Бремене их должна была ждать лодка, о которой заранее договорился Реджис.

Деликатно отклонив настойчивые просьбы жителей города задержаться, чтобы поужинать и отдохнуть, друзья снова пустились в путь, невзирая на протесты Реджиса, нывшего, что он умирает с голоду и с минуты на минуту просто ляжет на дороге. Вскоре они были уже много западнее реки. Родной дом оставался все дальше за спиной.

Дзирту не верилось, что прошло так мало времени, а они уже снова в пути. Вульфгар возвратился к ним. На родной земле царит мир, и все же им не сидится на месте, и снова, послушные зову долга, они торопятся навстречу приключениям.

Капюшон дорожного плаща скрывал лицо дроу, защищая его чувствительные глаза от яркого солнца. Поэтому никто из его спутников не видел радостной улыбки темного эльфа.

Часть I. Безразличие

Я нередко задумываюсь, почему я ощущаю неясное томление, когда сабли мои лежат в ножнах, а в мире вокруг все дышит покоем. Ведь ради этого я и живу, именно за этот покой, о котором мы все мечтаем, когда воюем, я и борюсь, но при этом в мирные времена – бывшие нечастым подарком за семьдесят с лишним лет моей жизни – у меня нет ощущения, что идеал наконец достигнут. Как раз наоборот – мне тогда кажется, что в жизни чего-то не хватает.

Это какое-то нелепое несоответствие, но я понял, что я – прирожденный воин, существо, которое должно действовать. Когда в действии нет необходимости, мне становится тягостно.

Если на горизонте не маячит очередное приключение, если нет чудищ, с которыми нужно, сразиться, и вершин, которые можно покорить, меня одолевает скука. Со временем я понял, что такова уж моя натура, таким я создан, и поэтому в редкие промежутки, когда жизнь кажется пустой,