Княжна [СИ] [Тамара Шатохина] (fb2) читать постранично, страница - 40

с собой мою лошадь в упряжи — возможно на нее нацеплен какой-то маячок. Как-то же он узнает, где меня ждать? Вдруг без этого не выйдет и не покажется.

Вскоре наблюдала как из леса выходила ожидаемая мной троица. Быстро села в кресло и приняла независимый вид, держа в руках первую попавшуюся книгу. Стало стыдно — прямо, как Проня Прокоповна. Встала и подошла к широкому дверному проему. Граф как раз поднимался по ступеням.

Остановился и, чуть поклонившись, сказал своим глубоким бархатным голосом:

— Княжна, я бесконечно благодарен вам за приглашение. Вы необыкновенно милостивы и гостеприимны.

Я с подозрением вглядывалась в выражение его лица — совершенно невозмутимое, дышащее искренним уважением и признательностью. С сомнением кивнула в ответ. Правильно ли я поступила? Всегда молчать теперь будет невежливо.

Повернулась к управляющему, попросив устроить графа в комнатах, и поинтересовалась где господин граф предпочтет трапезничать — у себя в комнате или с нами? Граф сказал, что с нами. Я кивнула, посмотрев на управляющего. Тот понятливо поклонился. А я ушла к себе, опять раздумывая, а не план ли двух хитроумных графов я сейчас послушно воплощаю в жизнь? И физиономию свою он измазюкал сам, и штаны извозил в живице, замучившись ждать от меня приглашения. Очень похоже, что так оно и было. Других объяснений просто не приходило в голову. И что теперь делать? Хочу ли я сама видеть его здесь, и к чему все это приведет? Я буду стеснена теперь. Не споешь в свое удовольствие — подумает, что для него стараюсь. Не посмеешься с Валенсией — подумает, что ему радуюсь или кокетничаю. Но, с другой стороны, я буду совершенно спокойна за его здоровье. Ранение было страшным, даже вспоминать жутко… И мне приятно смотреть на него, что уж скрывать от самой себя. Я вообще в этом мире из-за него, так может дать ему все же возможность объясниться — что он скажет? Ведет он себя безупречно. Ни малейшего намека на то, что прошлый раз я сделала что-то не так — ни словом, ни взглядом. Я даже ни разу не ощутила стыда или даже неловкости. Основной проблемой было только непонятное поведение сегодняшнего гостя. Решила, что сама начинать разговор не буду — все равно не соображаю что в этой ситуации можно сказать. Если он изъявит желание поговорить — выслушаю. Кто знает, вдруг он найдет те самые слова?

Обедали и ужинали мы втроем. Графа переодели во что-то из королевского. Он помылся, побрился и посвежел. Скорее всего, питался он в лесу абы как и нужно сказать повару, чтобы блюда готовили и далее — легкие, как сейчас. А то у него заворот кишок случится. Выспится сегодня, как человек, в чистой и удобной постели и завтра мы его вообще не узнаем. В хорошем смысле. Я обдумывала, что еще нужно сделать для него и, улыбаясь, смотрела, как он ест — с аппетитом и удовольствием. Встретившись взглядом с Валенсией, стерла улыбку. Что это я? Вежливо поговорили о погоде и народной кухне. Рассказ о нашей, видимо, нашли интересным — слушали очень внимательно. Валенсия взяла с меня слово угостить ее пельменями — они у них не водились. Как я собиралась это делать, пока не знала сама. Потом что-нибудь придумаю. На предложение компаньонки помузицировать впервые отказалась, мотивируя тем, что у меня не дочитана книга. Мне необходимо привыкнуть к присутствию Ромэра здесь. Я пока чувствовала себя не в своей тарелке.

Так и полетели дни. Мы сохраняли добрососедские отношения. Прогуливались втроем в лесу, читали книги, обсуждали их. Выезжали тоже втроем, в этом случае — с конюхом, в лес на конные прогулки. Ромэр рвал цветы на полянах и приносил мне. Собирал ягоды и пересыпал мне в руки, придерживая их потом своими ладонями, чтобы я не рассыпала. И я не шарахалась и рук не отдергивала, зачем? Он смотрел на мои губы, когда я ела ягоды, ловил мой взгляд и одобрительно кивал, ласково улыбаясь — ешь, мол, а у меня замирало сердце. Рассказывал нам с Валенсией смешные истории за ужином. Помогал мне сесть на лошадь и сойти с нее, придерживая на мгновение дольше, чем это было необходимо и я не была против, зависая и млея от его близости и запаха его парфюма.

Я больше времени стала проводить перед зеркалом — хотелось нравиться ему. Перебирала и мерила наряд за нарядом из тех, которыми обеспечила меня Сандра, любовалась ими и чувствовала огромную благодарность — это были красивые платья и мне очень шли. И то, что здесь принято было переодеваться по три раза в день, уже перестало бесить и начинало нравиться мне. Каждое утро я просыпалась с чувством радостного ожидания — опять видеть его, купаться в нежности его взгляда, быть центром его внимания, постоянно чувствовать это… Он уходил после обеда к охранникам — часок поупражняться со шпагой после ранения. После ужина опять шел к ним, но на дольше — участвовать в мужских разговорах о политике, собаках, лошадях и оружии, как предположила Валенсия. Домик охраны находился довольно далеко, и это давало мне возможность играть вечером на рояле и петь, не боясь быть услышанной